Фото: Reiseuhu, unsplash.com
Этот текст пишется в тот момент, когда еще неизвестно, на самом ли деле Беларусь будет внесена в «черный список» стран, въезд которым ограничен США, или все же эту угрозу получится нейтрализовать дипломатическими методами.
В любом случае, это ситуация, из которой следует извлечь серьёзные уроки. И в данном случае вопрос стоит не только и не столько о технической стороне дела — как введение биометрических паспортов и более плотное сотрудничество в вопросе безопасности пересечения границ, в которое тот же Евросоюз вложил уже порядочно средств.
Среди возможных причин, почему в списке кандидатов могла оказаться Беларусь, некоторые источники назвали совершенно потрясающую причину — нужно было найти проштрафившуюся страну, но которая не была бы мусульманской, и, видимо, желательно, не из традиционных для тревел-банов Африки и Азии, чтобы избежать обвинений в дискриминации мусульман, поскольку вводимые Трампом запреты на въезд в обиходе называют «мусульманским баном».
И, сюрприз — единственная страна, которая отвечала этим критериям, оказалась Беларусь. Во всяком случае для тех, кто не сильно вдается в стратегические приоритеты внешней политики США. Почему же оказалось возможным страну, расположенную в середине Европы, попытаться назначить на роль козла отпущения? Мы уже писали о том, что кроме возможной проблемы биометрических паспортов, за Беларусью тянется репутационный шлейф друга режимов-изгоев (одно время за сотрудничество с Ираном часть беларусских предприятий оказалась под санкциями США), а также беларусские паспорта — настоящие или поддельные, всплывают в горячих точках на «неправильной» стороне. Достаточно ли этого, чтобы вот так просто «назначить жертвой» страну, когда нужно демонстративно найти такую жертву, или есть еще какие-то причины?
Украинские соседи Беларуси очень часто говорят о такой проблеме, как «субъектность» страны, в контексте Минского формата и не только. То есть это больше, чем просто признание факта независимости или суверенитета территории, это признание за страной статуса актора, который самостоятельно действует и принимает решения, интересы которого признаются и не могут быть разменяны у него за спиной.
Так вот, есть ли у Беларуси субъектность?
Задуматься об этом как раз и заставляют события последнего года-двух. Вернее, мы говорим не о событиях как таковых, а о дискурсе. Ведь тревел-бан пока не свершившийся факт, и мы обсуждаем не его собственно, а дискурс вокруг него.
Ровно таким же свойством обладает и главный дискурс последнего времени — вопрос сохранения независимости и суверенитета Беларуси. Нам сложно представить, чтобы судьба какой-либо иной страны обсуждалась в ключе, как и каким образом Кремль решит, что делать с Беларусью, будет ли это аннексия силовыми методами, будет ли это квази-мирное поглощение и что будет с президентом этой страны, или же Беларусь останется банановой республикой с атрибутами государственности, но без какой-либо самостоятельности в принятии решений.
Конечно, можно сказать, что прямым образом «Окно Овертона» для возникновения подобного широкого дискурса было открыто Кремлем с аннексией Крыма и инспирирования войны на Донбассе, как раз в отместку за попытку Украины проявить свою субъектность и выйти из орбиты влияния Кремля, и это безусловно будет правдой, но правдой лишь отчасти. Первое предложение Беларуси «вступать в Россию шестью областями» прозвучало от Путина в 2002 году. Конечно, Лукашенко отказался, но уже тогда стоило понять, что большой брат вряд ли откажется от этой мысли.
К сожалению, к сегодняшней ситуации привела вся история так называемого Союзного государства. Чем дальше шло развитие авторитаризма в России, тем больше каждое обращение к Кремлю за поддержкой, причем не только правящей группой, но любыми политически активными силами, вело к потере субъектности Беларуси в глазах и Кремля и, что особенно важно — международного сообщества.
В принципе, мы и так знаем, что путинский Кремль не воспринимал и не воспринимает страны, получившие самостоятельность после распада СССР, как полноценные самостоятельные государства, суверенитет которых следует уважать, но только как объекты геополитических интересов России и ее сферы влияния, кусок подконтрольной ей части мира. Об этом свидетельствует вся цепь появления горячих точек на пост-советской карте. Арсенал сохранения влияния широк — от покупки олигархических и политических элит до экономического и пропагандистского давления и прямого военного вмешательства. И в этом смысле каждый «успех», каждое обращение за поддержкой и помощью, любая зависимость лишь закрепляют имперские устремления Кремля.
В этом смысле политика Беларуси в отношениях с Россией «газ за поцелуи» работала на закрепление зависимости Минска от Москвы не только экономической, но и политической, особенно в глазах международного сообщества.
Периодически декларируемая «многовекторность» выглядела и продолжает выглядеть неубедительно, ситуативным метанием, а не системной политикой, и так и воспринимается на условном Западе. Нет убедительных шагов и сигналов, которые бы заставили всерьез воспринимать намерения выстраивать хотя бы действительно «многовекторную», но системную политику, а скорее лишь призывы «полюбите нас грязненькими» и откуда-то возникшая уверенность, что в случае действительно критической ситуации «Запад нас спасет».
Странная уверенность в светлом будущем без особых усилий по трансформации транслируется и частью экспертного сообщества Беларуси, которое уверенно говорит о том, что Беларусь сейчас так нужна Западу, что не может быть речи о тревел-бане, о том, что Запад рано или поздно пойдет на сотрудничество без условий или на условиях Беларуси, надо лишь продолжать нынешний курс, и что сейчас опасность для независимости Беларуси миновала, так как в России «проблема 2024», как им кажется, решена иным способом.
Честно говоря, все это выглядит фантастическим легкомыслием, особенно на фоне последних назначений в правительстве России и Администрации президента. Особенно стоит обратить внимание на назначение Дмитрия Козака на специально для него созданное место еще одного замглавы АП РФ, и тот факт, что куратором Донбасса теперь будет он. Судя по тому, что покинувший АП Сурков также ведал и Беларусью, скорее всего, в сферу ответственности Козака попала и Беларусь. Никакого облегчения давления не предвидится, скорее, оно только усилится. Да и нет у России никакого повода отменять планы по воссозданию империи, поскольку машина по поглощению создана и приведена в действие, а имперская идеология всегда была и остается основой политики путинского Кремля.
И снова, заметьте, мы обсуждаем дальнейшую судьбу Беларуси в связке с последними событиями в России, фактически присвоившей себе статус Евразийской Метрополии.
Так что же видит международное сообщество на месте так называемой «многовекторности» (это если мы оставим в стороне многолетнюю тему «последней диктатуры Европы»)?
Оно видит многолетнюю зависимость от Кремля, и экономическую, и политическую. Экономическая зависимость от Кремля проистекает от нежелания проводить никакую трансформацию в экономике, и единственный путь — это жить на дотацию и ренту от участия в Союзном государстве. Всем очевидно, что экономическая зависимость ведет к зависимости политической. Союзное государство — образование мало понятное для международных наблюдателей, но вполне зримо закрепляющее политическую зависимость Беларуси от России, поскольку никакого паритета стран здесь быть не может, что бы там не декларировалось устно и на бумаге. Видимость этой зависимости также добавляет тесное военное сотрудничество России и Беларуси, и только отсутствие (пока) военных российских баз в РБ немного скрашивает ситуацию.
На международной арене, например, в ООН мы видим солидарное голосование с Россией и прочими выдающимися «демократиями» вроде Ирана, Венесуэлы и Северной Кореи по мировым системообразующим вопросам. И, опять же, ситуацию немного спасает непризнание Беларусью, несмотря на усилия Кремля и его помощников, аннексии Крыма, а также сепаратистских территорий (последнее не мудрено, если честно).
Участие в региональных международных инициативах пока тоже не в пользу Беларуси, по большому счету. В качестве достаточно позитивных усилий можно говорить о работе беларусских дипломатов в сфере ОБСЕ, и то это скорее тактические успехи по продвижению мысли о необходимости поддержки независимости Беларуси.
При этом Беларусь — единственная европейская страна, которая не является членом Совета Европы. Конечно, в Совете Европы, особенно в ПАСЕ, не утихают споры, должен ли быть СЕ «клубом избранных», неукоснительно следующих высоким стандартам демократии прав человека, или он все же призван выдерживать хотя бы минимальные стандарты защиты прав и свобод, развития для того, чтобы объединять большую Европу в единое правовое пространство. И пока что членами СЕ являются и Россия, и Азербайджан, и Турция, которые точно нельзя считать светилами демократии. Минимальное требование к Беларуси, чтобы хотя бы вернуть статус наблюдателя — ввести мораторий (даже пока не отмену!) смертной казни, потому что Беларусь до сих пор казнит собственных граждан, не приостанавливая приведение приговора в действие даже на время рассмотрения дела в КПЧ ООН — потому что юрисдикцию КПЧ ООН Республика Беларусь тоже не признаёт! Все это обосновывается аргументом о том, что «народ против отмены высшей меры». Напомним, что Франция — последняя страна ЕС, которая отменила смертную казнь — сделала это, когда большинство населения тоже было против отмены, но после отношение населения стало меняться. А уж то, что при помощи смертной казни невозможно сдерживать преступность, это прописные истины. Варварский способ наказания, который создает негативный образ страны и мешает полноценному включению страны в европейскую рамку.
Зато Беларусь вовлечена в две региональные рамки, которые созданы и доминируются Кремлем, это ОДКБ и ЕвразЭС. Про ОДКБ можно говорить много, просто напомним, что именно по нему в случае, если, например, Москве покажется, что в Минске какие-то силы «раскачивают лодку», то в качестве сугубо «братской» помощи российские войска очень быстро окажутся в Беларуси для «защиты» порядка, закона и интересов России. Как-то при этом сложно представить беларусские войска с подобной миссией в Москве.
Можно, конечно, говорить о том, что ЕАЭС — это такое экономическое пространство, которое выгодно всем его постсоветским участникам, и что беларусские чиновники жестко внутри ЕАЭС защищают интересы Беларуси. Вот только не надо забывать, что вся эта затея с ЕАЭС появилась в пику Восточному Партнерству ЕС, и в качестве средства удержать бывшие советские республики в сфере влияния России. Более того, членство в ЕАЭС исключает подписание ассоциации с ЕС, и мы помним, чем закончилась эта история в Украине — нападением России на суверенное государство, так что тут тоже вход рубль, а вот плата за выход — как получится.
А ведь бОльшая включенность в большую Европу помогла бы Беларуси решить очень многие вопросы, связанные с укреплением самостоятельности — это и политическая защита и поддержка, и экономическая трансформация, и включение в европейскую энергетическую рамку.
Сотрудничество с Центрами ЕС — НАТО по борьбе с гибридными угрозами, по энергетике, коммуникациям и киберугрозам могло бы перевести подобную работу в Беларуси на абсолютно иной профессиональный уровень.
Но пока у Беларуси даже нет базового соглашения с ЕС о партнерстве и сотрудничестве (partnership and cooperation agreement) из-за системных нарушений прав человека (на постсоветском пространстве такого соглашения нет еще у Туркменистана), а партнерское соглашение в рамках ЕаП «зависло» из-за неразумного решения по строительству опять же российской АЭС на границе с Евросоюзом с нарушением ранее подписанных Беларусью же Орхусской конвенции и иных соглашений.
В сухом остатке мы видим, как переговорщики от Беларуси (будь то официальные дипломаты или их помощники из числа экспертов и лоббистов как изнутри Беларуси, так и из других стран) пытаются продать «особый беларусский путь» западным партнерам в качестве основы для отношений. К сожалению, для собеседников это выглядит как повторение в иной обертке тех же самых мантр на протяжении почти двух десятилетий «игры в качели» между Востоком и Западом, а не как некая устойчивая политика, нацеленная на позитивные изменения в стране и стратегическое сотрудничество. Неубедительно, ровно поэтому замминистр иностранных дел Польши Павел Яблонский и говорит о «слишком слабых сигналах».
Возможно, у управляющих элит Беларуси всё еще есть иллюзия, что с Кремлем удастся снова договориться, что «Кремль образумится». С нашей точки зрения, это маловероятно, по крайней мере, в обозримом будущем, пока существует режим, основанный на имперской идеологии.
Про диалог с Западом же нужно понимать, что никто никого не собирается «наклонять», но есть минимальные общие знаменатели. Есть определенные показатели, шаги, демонстрирующее наличие воли к позитивным переменам, шаги и конкретные результаты, которые продемонстрируют ту самую субъектность. Простой, очень приблизительный список для «домашней работы» мы перечислили выше.
Пока же Беларусь как страна заботит только круг вовлеченных в восточную политику деятелей, для всех остальных Беларусь — это некое место, название на предположительно европейской карте, которое в случае нужды можно внести в разные списки, поскольку, скорее всего, оно все равно является всего лишь сателлитом России, не включенное в какую-либо серьезную европейскую партнерскую рамку, да и репутация и связи у него скорее сомнительные.
Экспертная сеть iSANS, специально для Reform.by
***
Понравился материал? Успей обсудить его в комментах паблика #RFRM на Facebook, пока все наши там. Присоединяйся бесплатно к самой быстрорастущей группе реформаторов в Беларуси!