Эксперт: «Не исключаю, что ордер на арест Лукашенко уже выдан»

Создание международного трибунала по Беларуси – наиболее реальная и действенная возможность привлечь причастных к преступлениям, совершенным против беларусов. Об этом говорится в докладе, опубликованном на сайте iSANS – международной экспертной сети по противодействию гибридным угрозам. Журналист Reform.by Александр Отрощенков поговорил об идее международного трибунала и о том, почему не работают существующие механизмы, с автором доклада, адвокатом, допущенным к практике в Международном уголовном суде, Сергеем Голубком.

— В докладе вы пишете о необходимости создания специального трибунала по преступлениям против человечности, совершённым беларусскими властями. Почему невозможно использование существующих механизмов? Тем более, в мае 2021 года коалиция неправительственных организаций обратилась в Международный уголовный суд.

— Проблема в том, что Международный уголовный суд не обладает юрисдикцией в отношении преступлений, совершенных в Беларуси, в связи с тем, что Беларусь не является государством — участником Римского Статута. Его юрисдикция может касаться Беларуси в том случае, если длящееся преступление было закончено на территории государства — участника Римского Статута. И согласно практике суда такое преступление как депортация, являющаяся следствием политического преследования, признается преступлением против человечности, и оно заканчивается на территории той страны, в которой в итоге оказался этот человек. Действительно, в 2021 году четыре неправительственные организации попытались использовать эту логику как аргумент в пользу того, что преступления подпадают под юрисдикцию МУС. Насколько мне известно, прокурор МУС на это обращение не отреагировал. Но даже если такое расследование было бы начато, оно бы касалось не всех преступлений против человечности – пыток, убийств, бесчеловечного обращения – а только тех, которые были связаны с соседними государствами, где оказались депортированные люди. Поэтому компетенция Международного уголовного суда достаточно ограничена.

— Были также сообщения о том, что в Польше, Литве, Германии возбуждены уголовные дела по преступлениям беларусских властей…

— Что касается привлечения к ответственности в рамках универсальной юрисдикции – когда правоохранительные органы разных стран начинают своё расследование — такие дела есть, и они расследуются, но существует ряд ограничений.

Во-первых, в разных странах действует различное законодательство, которое определяет, в каких случаях реализуется принцип универсальной юрисдикции. Очень часто это требует присутствия в стране хотя бы потерпевшего. Таких особенностей много, но самое главное заключается в том, что глава иностранного государства обладает иммунитетом от уголовного преследования. Согласно международному публичному праву три высших чиновника: глава государства, глава правительства и министр иностранных дел – во всяком случае, пока они остаются в должности – не могут быть привлечены к уголовной ответственности и их преступления не могут быть предметом расследования иностранного государства. Это вытекает из основополагающего принципа международного публичного права о суверенном равенстве государств. То есть, равный равного судить не может. Именно для того, чтобы преодолеть эти препятствия, а также, чтобы консолидировать дела, находящиеся в стадии расследования в разных странах, и могут еще быть открыты в будущем, предлагается создать трибунал на основе международного договора, заключенного между теми государствами, которые и так обладают юрисдикцией для того, чтобы осуществлять уголовное преследование в отношении преступлений, совершенных в Беларуси.

Именно таким образом был создан Нюрнбергский трибунал в 1945 году на основе договора четырех государств. Смысл такого договора состоит в том, что государства, у которых и так есть юрисдикция, которая распространяется на преступления против человечности, передают её на международный уровень.

Понятно, что создание такого трибунала – это вопрос проявления политической воли. Нашей же задачей было обосновать этот вопрос с юридической точки зрения и предложить механизмы, по которым этот трибунал может быть создан и может функционировать.

Одно из наших предложений — возможность заочного осуждения – in absentia. Без необходимости их личной явки. Такая практика существует во многих европейских странах. Такими полномочиям обладает, например, специальный трибунал по Ливану. Это позволило бы уже сейчас начать заочный процесс над Александром Лукашенко.

С точки зрения Европейской конвенции по правам человека заочные процессы возможны при условии, что если в будущем осужденный предстанет перед таким трибуналом лично, то его нужно судить заново, если он изъявит такое желание. Такую гарантию можно предусмотреть.

Решения таких трибуналов, помимо создания авторитетного юридического текста, подтверждающего или опровергающего предположение о совершении в Беларуси преступления против человечности, также могут быть использованы для того, чтобы обращать взыскания на активы тех или иных беларусов, замороженные, например, в Европейском союзе. Решение трибунала может стать основанием для конфискации этих активов и их распределении на компенсацию потерпевшим.

На данный момент это лишь идея, которая выпущена в публичное пространство. Её поддержал iSANS, и она обсуждается. И тут многое зависит от беларусских демократических сил, от того, насколько они захотят продвигать эту идею в отношениях с другими государствами. Конечно, наибольший потенциал я вижу в регионах Центральной, Восточной и Северной Европы, где находится Беларусь, где находится основное количество потерпевших, где уже проводятся какие-то расследования. Конечно же, чем больше государств к такому трибуналу присоединится, тем более легитимен он будет.

— Значимая часть вашего доклада посвящена невозможности осуждения беларусских властей в рамках механизмов ООН…

— Да, важной особенностью созданного нами документа является то, что там объясняется возможность создания трибунала вне рамок ООН. Потому что дискуссия о расследовании преступлений против человечности, совершенных беларусскими властями, часто упирается в то, что нужно получить поддержку большинства в Генассамблее ООН, что не так просто. На самом же деле с точки зрения международного права это можно и нужно делать и без ООН. Участие этой организации не является необходимым. Заинтересованные государства могут самостоятельно создать соответствующий международный суд на основании международного договора. Так же создавался Нюрнбергский трибунал. И Токийский трибунал создавался без участия ООН, хотя ООН к тому времени уже была.

— Какое минимальное количество государств должно поддержать эту инициативу, чтобы такой трибунал и его решения были авторитетными и легитимными?

— Какого-то минимального кворума нет. Это могут быть и два государства. Но чем больше, тем лучше. Это важно не только для легитимности, но и для практической стороны дела: сбора доказательств, поиска обвиняемых. Например, Римский Статут, который учредил Международный уголовный суд, вступил в силу, когда его ратифицировало 60 государств. На самом деле эта отметка была взята с потолка. Но авторы Римского Статута приняли такое решение. Конечно, если создание специального трибунала по Беларуси поддержит 60 государств – это будет большой успех. Но даже в этом случае это будет значительно меньше половины членов Генассамблеи ООН. То есть аргумент о необходимости заручиться поддержкой большинства стран — членов ООН ни на чем не основан, и в нашем документе говорится об этом и говорится о возможности создания трибунала без участия ООН. ООН может принять участие, но это совершенно не обязательно.

— За счет чего может финансироваться такой трибунал?

— В первую очередь – это средства государств, которые будут его создавать. Но нужно учитывать, что это не какие-то дополнительные средства. Ведь в этих странах и так ведутся расследования, и они стоят немалых денег. Мы же предлагаем вывести все эти расследования в международный орган и финансировать их там.

Возможно также финансирование этого органа из других источников. Это могут быть частные пожертвования, средства частных и международных фондов, это могут быть и те активы, которые будут разморожены в результате деятельности этого трибунала.

Кроме того, мы предлагаем ряд мер, которые помогут существенно снизить расходы. В частности, мы предлагаем, чтобы у этого был только один рабочий язык – английский. У разных трибуналов может быть несколько рабочих языков. Например, у Международного уголовного суда два рабочих языка – английский и французский. И расходы на переводы съедают значительную часть бюджета.

Кроме того, мы предлагаем создать такой трибунал в Вильнюсе, где большая беларусская диаспора, можно будет привлекать беларусских юристов, оказавшихся за рубежом. Это будет во всех смыслах дешевле, чем создание его в Гааге. И если всерьёз посчитать, то три года года работы такого трибунала вряд ли будут стоить дороже, чем один военный самолёт. Это вложение имеет смысл, потому что правосудие и справедливость необходимы для построения прочного мира в регионе и демократического транзита в Беларуси.

Определение индивидуальных виновных и оправдание невиновных крайне важны для того, чтобы снять вопросы о коллективной ответственности. Важно, чтобы были прямо названы эти имена, чтобы было объяснено, кто и в чем конкретно виновен.

— В том, что вы описываете, ключевым моментом является политическая воля. И в этом может быть главная загвоздка. Вы говорите о создании качественно нового инструмента, но пока есть вопросы даже с применением существующих механизмов. Ведь искусственное создание миграционного кризиса или участие беларусских чиновников в вывозе украинских детей на территорию Беларуси могут подпадать под юрисдикцию МУС, но ордера на арест Лукашенко или Талая еще нет.

— Дело в том, что прокурор Международного уголовного суда, который принимает решения о выдаче ордера на арест, это независимое должностное лицо. Он располагает своими ограниченными ресурсами, которые стремится тратить рационально. Потому что занимается он не только тем, что происходит в Украине, но и десятками других государств в Азии, Латинской Америке и Африке. Судя по всему, он не считает, что нужно приоритизировать то, что преступления в Украине совершаются со стороны Беларуси. При этом нужно отметить, что в Международном уголовном суде, как и в других системах уголовного права, существует общее правило, что выдача ордера на арест – это не публичная информация. То, что информация о выдаче ордера на арест Путина и Львовой-Беловой в марте этого года была рассекречена – это исключение из правил. Вполне могут быть выданы ордеры на арест других лиц, связанных с событиями в Украине, о которых не известно. По общему правилу об ордере становится известно тогда, когда он исполняется. В этом его смысл. Но в каждой конкретной ситуации прокурор может действовать по своему усмотрению.

— То есть вы не исключаете, что ордер на арест Александра Лукашенко может быть уже выдан?

— Может быть. То, что мы об этом не знаем, не означает, что его нет. В практике Международного уголовного суда неоднократно случалось, что подозреваемые узнавали о том, что в отношении них выдан ордер, в момент их ареста при въезде в страну — участницу Римского Статута. В частности, сейчас идет процесс над деятелем из ЦАР Патрисом-Эдуардом Нгаиссона, который был арестован в аэропорту Шарля де Голля, когда он туда прилетел, и оказалось, что выдан ордер на его арест. Поэтому я не исключаю, что ордер на арест Лукашенко может уже быть выдан, но достоверно об этом мы не знаем.

Но так или иначе в случае, о котором вы говорите, в юрисдикцию Международного уголовного суда входит то, что происходит в Украине, а также депортация детей из Украины. И Международный уголовный суд сможет рассматривать только эти эпизоды, но никак не те преступления, которые беларусские власти совершили в Беларуси против беларусов. На саму суть вопроса – что происходило и происходит в Беларуси на улицах, в судах, в тюрьмах – юрисдикция МУС не распространяется. Но из-за того, что Беларусь не присоединилась к Римскому Статуту, эти преступления не перестают быть преступлениями против человечности. И обязанность расследовать такие преступления является одной из основополагающих норм международного права. А раз беларусские правоохранительные органы не могут этого делать, то этим сможет заняться специальный международный трибунал по Беларуси – если он будет создан – он будет обладать необходимой юрисдикцией. Но действительно, самое важное – это политическая воля – и стран, которые могут создавать такой трибунал, и беларусских демократических сил.

— Вы приводите в пример Нюрнбергский и Токийский трибуналы. В тех случаях приговоры были вынесены в течение одного-двух лет. То есть в случае создания трибунала по Беларуси его решения могут быть приняты достаточно быстро?

— Да, вы совершенно правы. Нюрнбергский трибунал рассмотрел дело менее чем за год, хотя там было около 20 обвиняемых. И это еще одно преимущество идеи специального трибунала по Беларуси перед Международным уголовным судом, который может начать рассмотрение, может не начать, а если и начнёт, то дела в нём тянутся многие годы. Упомянутого мной Нгаиссона уже пять лет не могут осудить или оправдать. То есть идея состоит в том, чтобы создать компактный, быстрый и максимально эффективный орган, процессы в котором не будут растягиваться на десятилетия, а будут проходить в разумные сроки. Хотя это все равно большой объём работы. Нужны будут и защитники обвиняемых, и представители потерпевших. Потому что суть не в том, чтобы просто вынести приговоры возмездия, наказать виновных во что бы то ни стало, а в том, чтобы организовать честный справедливый состязательный процесс. Для установления непосредственной истины. Это основная задача.