Валерий Ковалевский: Договориться друг с другом — внутренняя задача беларусов

3 июля 2024 года Александр Лукашенко подписал указ о помиловании первой крупной группы политзаключенных, начиная с 2020 года. С тех пор через помилование были освобождены около трёхсот политзаключённых. О том, почему это происходит и что могут сделать демсилы, чтобы освобождения не прекратились, Reform.news поговорил с дипломатом и оппозиционным политиком, руководителем Агентства евроатлантического сотрудничества Валерием Ковалевским.

— Группа, в которую входите вы, Татьяна Хомич и Ольга Горбунова исключительно активно проводит встречи на самом высоком уровне. В отличие от многих других, вы говорите не об усилении давления на режим, а о необходимости его ослабления и концентрации усилий на создании гуманитарного трека. Год назад Лукашенко начал небольшими группами выпускать политзаключённых. Вы считаете, что это результат усилий вашей команды?

— Мы никогда не присваивали себе этот процесс, и хотелось бы воспользоваться возможностью поговорить о вреде и опасности публичного его присвоения демсилами. Первое, что нужно понимать — это переговоры Минска и Вашингтона. Также это могут быть переговоры Минска и ряда европейских стран. Именно Минск освобождает людей, и делает это уже год — 3 июля 2024 года случились первые помилования. Только там есть власть принимать и выполнять эти решения, и мы уже видели, что они могут это делать дальше, а могут и прекращать. Очевидно, в наших интересах, чтобы они продолжали.

Второе, что нужно понимать — демсилы для Минска токсичны, и все, что может выглядеть как «результат давления демсил», может и будет блокироваться Минском, это уже не раз происходило. Поэтому, как бы ни хотелось приписать себя к происходящему процессу, этого делать ни в коем случае нельзя. Что стоит делать — это положительно высказываться об усилиях Вашингтона и готовности Минска идти на встречу в вопросах, которые для нас важны. И способствовать этим шагам. То есть хотелось бы еще раз подчеркнуть: присвоение и политизация этого процесса могут навредить гуманитарному треку, потому что его главная особенность – это деполитизация этих освобождений.

Третье, что важно понимать: есть то, что об этом процессе говорится публично и то, что происходит на самом деле. Все эти пояснения, что Лукашенко делает это не из душевной доброты — бессмысленны, едва ли кто-то всерьез считает, что им движет исключительно сентимент и человеколюбие. Разумеется, в рамках переговоров он получает какие-то дипломатические и экономические уступки. Однако есть слой публичной риторики об этом процессе, и этот слой важен: потому что Минск своим языком говорит об этом со своими сторонниками, в том числе силовым блоком, которых настораживают эти перемены, когда противников власти начинают освобождать. Поэтому, я надеюсь, это объясняет, почему заявлять, что это все происходит, потому что вот мы давили на режим — это вредоносно для всего процесса освобождения, и стоит набраться терпения, ответственности и подождать с присвоением успехов до лучших времен.

— Можете назвать ключевых людей в организации этого трека? За границей? Коммуницируете ли вы с кем-то в Беларуси?

— Думаю, из первого ответа становится понятно, что называть каких-то людей в данном вопросе некорректно. Еще раз хотелось бы подчеркнуть, что главные акторы этого процесса — это Минск и США, возможные будущие акторы также страны ЕС. Мы конечно же стараемся объединять наших единомышленников и привлекать к содействию гуманитарному треку — как внутри демсил, так и за пределами их. Ценность человеческой жизни и ценность суверенитета — уже достаточные точки пересечения с очень разными людьми. Мы считаем, что момент эскалации конфликта внутри беларусского общества прошел, и сейчас нужно делать все, чтобы строить мосты, а не заборы.

Основная задача нашей инициативы – содействовать дальнейшему освобождению политзаключённых через смену политик и подходов. Во-первых, мы говорим о необходимости смены тона в обсуждении ситуации в Беларуси и в особенности тематики политзаключённых и репрессий. Цель – не отказаться целиком от критики, но сделать коммуникации ответственными и объективными. Уровень конфронтации в публичном поле зашкаливает и уже давно стал контрпродуктивным. Во-вторых, мы считаем, что все стороны сильно теряют от отсутствия прямого диалога. Это порождает непонимание позиций, интересов и намерений. Международным партнёрам мы предлагаем активизировать дипломатические усилия, чтобы понять друг друга и найти пути решения проблем. Третье, что мы предлагаем — использовать существующие санкции уже сегодня для освобождения людей, понимая, что санкции в существующем виде не привели и не приведут к желаемому ранее результату.

— Слово «гуманитарный» не очень ассоциируется с режимом Лукашенко. Особенно в последние годы. В чем состоит его интерес в освобождении заключённых?

— Переговоры — это не игра в ассоциации, это создание возможностей. У всех сторон есть свои интересы, которые нужно изучать и создавать предложения, которые могут отвечать этим интересам. Если для освобождения нужно вывести политзаключенных из политической конфронтации и дать этому риторическую форму, которая устроит обе стороны — значит, это мы и будем делать. Значит, это акт гуманности, значит, это гуманитарный трек, значит, это о жизнях людей, которые важнее политических разногласий.

Многие спрашивают: ну как можно верить режиму? Здесь нужно работать не с верой, а с фактами. Освобождение более 300 человек — это факт. Сергей Тихановский на свободе — это факт. Минск это сделал, вне зависимости от того, кто ему верит. Вот это и нужно увидеть для дальнейшего продвижения. Кроме того, гуманность по отношению к противникам власти нужна и самой власти — потому что большинство судит о них по отношению не к стороннику, а к врагу.

— Бросается в глаза то, что у многих людей, которых выпускали, подходил к концу срок отбывания наказания. Имели ли вы влияние на то, кто будет включён в списки?

— Этот процесс не такой линейный. В конечном итоге прямое и окончательное влияние на включение в списки на освобождение оказывает Лукашенко, КГБ и так далее. Тут нужно быть реалистами и понимать, что мы можем составить любое количество списков на любое количество человек и передать партнерам, которые делают необходимые шаги, ведут переговоры по этому треку, но окончательное решение принимается в Минске. Это нужно учитывать для того, чтобы понимать, как это на самом деле работает: кого мы увидим на свободе в следующий раз всегда может быть для всех, кроме Минска, сюрпризом — как было с Сергеем Тихановским. Именно там решается, отпустить человека, которому осталось сидеть 20 дней или 20 лет. Мы можем лишь приветствовать сам процесс в надежде, что он продолжится.

— Освобождение группы, в которую входил Сергей Тихановский — это плата за визит Келлога?

— Подобные жесты часто делаются при контактах на высоком уровне для того, чтобы создать благоприятный фон для встречи и задать динамику для последующего взаимодействия. Насколько известно, освобождение Сергея Тихановского – инициатива и решение самого Александра Лукашенко.

Переговоры между Минском и Вашингтоном – это отдельный процесс, который был создан властями Беларуси и США и развивается особым образом. Напрямую с помилованиями переговоры Минска и Вашингтона не связаны. Гуманитарная проблематика в центре этого процесса, но очевидно, что стороны используют его, чтобы затронуть и другие темы. Тот факт, что встреча Кита Келлога с Александром Лукашенко была публичной, говорит о том, что стороны вместе выстроили прочный процесс, который позволил им достичь необходимого уровня взаимного доверия и создаёт условия для дальнейших практических шагов.

Цель этих переговоров – освободить политзаключённых с помощью ослабления санкций. Такие решения принимаются только в результате взаимных уступок и компромиссов – и это распространённая практика по всему миру: от Никарагуа и Венесуэлы до Бирмы и Ирана, до Украины и России. Политические маневры вокруг этого процесса – попытки постфактум «встроить» себя в процесс, объяснить освобождения давлением, которое за пять лет не принесло таких результатов, называть освобождение «платой» за визит – не должны остановить тех, кто каждый день в Минске и Вашингтоне работает над реальными решениями в интересах людей.

— Тихановский выделяется из той группы, в составе которой он был освобождён. Многие люди в этой группе имели другое гражданство, кроме беларусского. У меня есть ощущение, что его «добавили» для медийности. Так ли это?

— Сергей Тихановский – один из самых известных политзаключённых последних лет, супруг Светланы Тихановской, которая вместо своего мужа провела эффектную и результативную президентскую кампанию в 2020 году и остаётся активным оппозиционным политиком. Конечно, это привлекло повышенное внимание к освобождению и к ситуации в Беларуси в целом. Но вряд ли Лукашенко руководствовался такими соображениями, принимая решение освободить Тихановского. Можно допустить, что медийность учитывалась как одно из последствий его освобождения.

Думаю, нет смысла заниматься гаданием, зачем Минск выпустил Сергея, потому что мы окажемся на поле домыслов и спекуляций, а на нем и без нас уже тесновато. Что для нас важно, что стоит вынести из его освобождения — так это то, что оно оказалось возможно. Не так, как все мы думали, самым последним, через много лет, а вот прямо сейчас. Что, вообще говоря, должно существенно повлиять на то, что мы теперь считаем невозможным.

Еще мы привыкли думать каким-то определенным образом про Лукашенко, про Минск, и часто позволяем себе считать, что уже всё поняли про их логику и их мотивы. Это очень мешает в работе и ограничивает мышление. Я думаю, у нас всех получалось бы гораздо больше, если бы мы перестали по умолчанию считать, что мы про них уже все поняли, и начали внимательнее наблюдать за тем, что они делают и говорят. Многие до сих пор живут в той логике 20-го года: «Ай, он нелегитимный, они там все предатели народа, все про них ясно». Это позиция, которая нормальна для обычных граждан, которые не ставят своей задачей доставать людей из тюрем или работать над снижением репрессий. Но ни один политик, и уж тем более дипломат — не может позволить себе такой роскоши, как черно-белое мышление, где все очень категорично и соответствует комфортной ему картине мира.

Еще мы считаем, что не стоит делить освобождённых на «более» или «менее» значимых. Каждый случай — это личная драма, за каждым — семьи, близкие и друзья, которые ждали этого момента годами. И освобождение Тихановского — это часть общей логики гуманитарного трека, который нужно поддерживать ради освобождения всех политзаключённых, вне зависимости от гражданства или степени известности.

— Вы говорите о том, что заявления Тихановских могут нарушить гуманитарный трек. Но ведь тысячи людей всё ещё остаются за решёткой. Уместно ли говорить о смягчении риторики, учитывая, что освобождена лишь небольшая часть невиновных людей?

— Логика как раз противоположная: именно смягчение риторики, активная дипломатия и диалог вместо ультиматумов – все это привело к тому, что освобождение более 300 политических заключенных в последний год стало возможным. Мы видим, как остро реагирует Минск на агрессивные высказывания, мы видели, как они могут поставить на паузу процессы помилования. Стоит ли желание поярче высказаться того, чтобы люди снова перестали выходить? И хотим ли мы проверять, говорил Эйсмонт всерьез или нет? Мне кажется, за 5 лет мы успели выяснить, что в отличие от демсил, Минск свои угрозы выполняет.

— Есть ли у вашей группы и лично у Валерия Ковалевского политические амбиции?

— Для политических амбиций нужно иметь пространство для их реализации, сейчас такого пространства нет. Потому любые разговоры о политических амбициях в кругах демсил кажутся мягко говоря очень преждевременными. Мы ценим работу всех, кто трудится над Новой Беларусью, ее законами, ее образом, кто нарабатывает контакты для ее будущих международных отношений и прочее. Всегда стоит думать о будущем, но конкретно мы для себя видим совсем другую задачу — работать над настоящим. Над сегодня и сейчас. Над реальностью, какая она есть, нравится она нам или нет.

Мы все за последние 5 лет выстроили очень черно-белый мир, который хорош для ощущения моральной правоты, но совершенно нежизнеспособен для того, чтобы менять ситуацию, в которой мы оказались. Нам нравится думать, что Лукашенко до сих пор не оправился от 2020-го и вспоминает его постоянно в своих речах, но дело в том, что и мы не оправились. Этот конфликт не решен: люди сидят, аресты продолжаются, многие не могут вернуться и продолжают уезжать, какой из этого выход?

Первый шаг — отказаться от максималистских и даже ультимативных требований и ожиданий 20-го. Они были максималистскими даже с сотнями тысяч на улицах, и уж тем более нереалистичны, когда протест подавлен. Речь не о том, что справедливо, а о том, что сработает прямо сейчас. Как сделать лучше прямо сейчас, чтобы потом, со временем, у нас хотя бы была возможность увидеть изменения в Беларуси, которых мы хотели в 20-м?

Далее, важно также признать, что международная изоляция и санкции на сегодняшний день приносят вред нашей стране. Можно как угодно относиться к Лукашенко, но Беларусь – наша страна, и мы хотим видеть ее независимой и успешной. Поэтому санкции и изоляцию стоит использовать как инструмент, нужный в переговорах, санкции и изоляция — не самоцель, и для их снятия не может быть категоричных предусловий. Ведь почему мы не обращаемся к историческим примерам того, как санкциями и изоляцией свергались режимы? Потому что таких примеров нет.

Мы считаем, что беларусы не могут дальше исходить из стратегии, где вся надежда только на других. Нет таких действий США или Евросоюза, даже переговорных, которые решат все наши проблемы. Они будут решать свои — в первую очередь свои — проблемы. Снижение репрессий, возможность вернуться, открытие границ, восстановление экономики, сохранение суверенитета это в первую очередь наши задачи, как беларусов, потому что это наша страна. И договориться друг с другом, это тоже наша внутренняя задача.

Мы считаем, что наша реалистичная стратегия — вот эти 5 пунктов:

• Деэскалация — прекращение исключительно агрессивной и конфликтной риторики каждой из сторон ради национальных интересов Беларуси
• Деизоляция — восстановление связей Беларуси с Европой
• Освобождение политзаключенных — необходимый шаг для восстановления доверия, как внутри страны, так и на международной арене
• Снижение уровня репрессий — политическое преследование граждан парализует не только их семьи, но и негативно сказывается на рынке труда
• Восстановление полноценного гражданского процесса — чтобы желание участвовать в развитии страны перестало быть опасным и наказуемым

И вот после этого уже можно будет задаваться вопросами о политических амбициях. На сегодняшний же день — мы еще далеко от этого. Поэтому все силы нужно сосредоточить на дне сегодняшнем, чтобы у нас появились завтра и даже послезавтра.