Фейковый политолог, маленький человек и русский провокатор — Станислав Белковский выступил в Минске по приглашению Светланы Алексиевич. Дискуссия Белковского и гостей «Интеллектуального клуба» нобелевской лауреатки вызвала бурное обсуждение в беларуском сегменте Facebook. Редакция #RFRM наяву подержала за пиджак лучшего публичного комментатора России и узнала почти все, что он думает о реформах.
RFRM: Станислав, в Беларуси, как и во многих посткоммунистических странах, слово «реформы» воспринимается как бранное. В официальных кругах существует, по сути, неформальный запрет на использование этого термина в публичном пространстве — проходят«оптимизация» и«модернизация». Как вернуть позитивный имидж слову«реформы»?
СБ: Эта проблема связана с негативным восприятием дискурса 1990х годов. Я считаю, что хотя реформы девяностых и были отчасти ошибочны и принесли немало вреда, они принесли немало и пользы. Если бы их не было, то стоило бы их выдумать —перефразирую известное изречение. Это вопрос того, чтобы харизматические лидеры, лидеры общественного мнения, вложили, наконец, в слово «реформы» положительный смысл. Потому что общество идет за лидерами. Вот и всё, никаких ноу-хау нет.
Условно говоря, если Путин и Лукашенко с завтрашнего дня начнут говорить слово «реформы» в позитивной коннотации, то постепенно — но очень скоро — отношение к этому понятию изменится в лучшую сторону.
RFRM: Сергей Гуриев на днях рассказывал о том, что реформы 1990х негативно сказались в первую очередь на условных «бедных», а максимальную пользу от реформ получили люди, имевшие капитал. Каким образом реформы в нынешней России могут исправить ситуацию с растущим уровнем бедности в России, а как следствие — и в Беларуси, которая в значительной степени по-прежнему ориентирована на российскую экономику?
СБ: Он не совсем прав, потому что от реформ не приобрели люди, которые имели капитал. Они приобрели сам капитал в результате реформ. В начале реформ все были равны. Проблема реформенного расслоения в том, что реформы никак не предполагали идеи справедливости. Они, в общем, способствовали успеху авантюристов в самом широком смысле этого слова (не только и не обязательно в плохом), которые были близки к власти. В итоге они привели к сращиванию власти и капитала — именно потому, что власть раздала капитал. Не было же никаких капиталистов до того. Это были люди такие же бедные, как условный Станислав Белковский, но оказавшиеся близко к власти и получившие от власти определенные материальные блага.
RFRM: Станислав, но все же если мы сравним «красного директора» и рабочего, эти люди ведь имели разный уровень доходов?
СБ: Когда? До начала реформ? Да, конечно. Но, понимаете, многие «красные директора» обанкротились, а вовсе не стали богатыми в результате реформ. По моему мнению, стратификация по этому принципу невозможна. Кто-то из «красных директоров» превратился в олигархов, а кто-то, наоборот, стал нищим. Тут никакого универсального рецепта нет. Ясно, что эти реформы не предполагали никакой справедливости. Главная проблема реформ — это коррупция. Если бы её не было или, по-крайней мере, её масштаб был качественно ниже, то тогда общество бы легче согласилось с этими реформами.
Реформы всегда болезненны — когда ты ложишься на операционный стол, ты, к сожалению, должен быть готов к тому, что это сопряжено с определенными неудобствами. Но если ты не ляжешь на операционный стол, ты умрешь.
Этого понимания не возникло в постсоветском обществе, но в первую очередь не возникло понимания потому, что реформы 1990х привели к незаконному обогащению определенной касты чиновников — и это оправдать нельзя никак, я согласен…
RFRM: Беларусь в новом рейтинге Transparency International, «Индекс восприятия коррупции», взлетела со 107го на 79е место — и оказалась почти на 30 позиций ближе к лучшим результатам по сравнению с прошлым годом. Даёт ли это основания утверждать, что у Беларуси больше предпосылок для быстрого экономического развития в результате правильно проведенных реформ, чем, например, у Украины и России, которые поделили между собой только 131 место?
СБ: Я возвращаюсь к тому, что я не специалист по Беларуси. Я специалист по России и отчасти по Украине, но не по каким-то другим странам. Украина тотально коррумпирована. Это полный тормоз. В Беларуси же, на мой взгляд (опять же с оговоркой, что я не специалист), поскольку это персоналистский режим, все зависит от того, какую линию выберет Лукашенко. Он может выбрать ельцинскую линию на создание пула олигархов, которые бы гарантировали стабильность его режима, может выбрать и другое. Сейчас, по-моему, этот выбор окончательно не сделан, поскольку все ресурсы остаются в руках у одного человека.
RFRM: В интервью политическому обозревателю tut.by Артему Шрайбману вы в очередной раз примерили на себя корону президента России и рассказали об идеальной модели сотрудничества России и Беларуси. Вы сказали, что способствовали бы «демократизации Беларуси с сохранением президента Лукашенко». Вы думаете, что по предложению России Александр Григорьевич согласился бы на демократизацию при условии сохранения за ним президентской должности?
СБ: Я сторонник вступления России в ЕС и НАТО. Я считаю, что у России априори были гораздо лучшие шансы вступить в ЕС и НАТО быстрее всех постсоветских стран. Если бы случилось то, что можно было сделать при наличии соответствующей политической воли (которой не было), Россия бы стала лидером евроатлантической интеграции среди всех постсоветских стран. Она бы уже не ревновала никого к интеграции в эти пространства. Но этого не произошло — в том числе из-за коррупции в России — потому что надо было бы бороться с ней, а бороться с коррупцией у нас никто не хочет…
Понравился материал? Успей обсудить его в facebook-сообществе #RFRM пока все там. Присоединяйся к самой быстрорастущей группе реформаторов!