Фото: Sydney Sims, unsplash.com
На днях в Беларуси завершилось специальное комплексное мероприятие «Быт», проводившееся сотрудниками милиции. Как оказалось, необходимость СКМ на уровне МВД была признана из-за ухудшающейся статистики в сфере домашнего насилия.
Сначала просто цифры, которые озвучил начальник управления профилактики МВД Олег Каразей. Не независимое СМИ, не блогеры, не группы поддержки, а непосредственно министерство внутренних дел.
Итак, по порядку.
В ближайшей перспективе речи о переподготовке законопроекта о противодействии домашнему насилию не идет. После резкой критики президента в июне прошлого года, который охарактеризовал усилия МВД как «где-то кто-то брякнул», правоохранители сосредоточились на таких понятиях, как «профилактический учет», «официальное предупреждение» и «охранное предписание».
Законы о домашнем насилии уже приняты во многих постсоветских странах, включая Молдову, Украину, Литву, Казахстан, Азербайджан, Армению. В России и Беларуси их по-прежнему нет.
На данный момент главный документ, в котором прописано понятие «домашнее насилие», — закон «Об основах деятельности по профилактике правонарушений». Закон был принят в 2008 году, в 2014-м вышел в новой редакции. Дополнена статья 9.1, ее вторая часть предусматривает административную ответственность за нанесение побоев, не повлекших причинение телесных повреждений, умышленное причинение боли, физических или психических страданий, совершенное в отношении близкого родственника или члена семьи.
«Раньше мы приезжали, видели побитую посуду, жертву в слезах и разорванной одежде, а у нас не было инструментов для реагирования. Теперь они есть. И очень важно именно в этот момент привлечь нарушителя, когда он пьяный и злой, а не тогда, когда он через пару суток подумает и даже будет чувствовать себя виноватым, будет проситься помириться. Опять вопрос, правильно или нет в такой ситуации мириться», — рассказывает Олег Каразей.
Если женщина страдает от физического, сексуального или психологического террора, она – на войне как на войне – молчит как партизан. Процент пишущих заявление на агрессора среди пострадавших очень мал. Как говорят, «сама виновата, провоцировала», «у меня все в порядке, посмотрите на мой instagram», «не хочу платить административный штраф, который выпишут мужу, а придется платить вместе – из семейного бюджета».
Если побои можно продемонстрировать правоохранителям, то доказать психологическое насилие – все равно что носить воду решетом. Какие механизмы работы существуют?
Олег Каразей:
«Важно привлекать органы социальной защиты, органы образования. Часто жертва не хочет возбуждать дело в силу того, что она находится в зависимом положении либо по иным причинам не может защищать свои права.
Из всей уголовной статистики по таким делам мужчин и женщин — пополам, но надо понимать, что мужчины страдают еще и от рук своих отцов, братьев и сыновей.
На самом деле, более 80% насильников в семье — мужчины. Но интересно, если мы будем анализировать статистику убийств и тяжких телесных преступлений, то женщины уже совершают каждое третье преступление. Почему так получается? Зачастую женщины страдают от насилия долгое время: постоянные упреки, побои. В какой-то момент чаша терпения переполняется, она берет нож и наносит удар, который впоследствии будет квалифицирован как тяжкое телесное или умышленное убийство. К сожалению, состояние опьянения является прямым катализатором таких действий.
В прошлом году Национальный институт социологии Академии Наук провел исследование, согласно результатам которого состояние алкогольного опьянения в 70% случаев приводит к конфликтам, а далее – ревность, желание мужа или партнера показать, кто в доме хозяин, неподчинение женщины, желание преподнести ей урок, материальные проблемы. То есть глубинные причины не в алкоголе. Мужчина считает, что обладает особыми правами по отношению к жене, и полагает, что имеет право и даже обязанность унижать ее. Сначала это «учение», потом замахивание, потом удары, все идет по нарастающей, пока не приводит к тяжким последствиям.
Не ждите, что этот круг насилия дойдет до высшей точки, обращайтесь за помощью, пока еще нет рукоприкладства. Если мужчина выказывает необоснованные претензии, начинает контролировать финансовое поведение жены, ее траты и так далее. Это уже экономическое насилие. Есть психологи, есть общенациональная горячая линия 8-801-100-8-801, где вам анонимно расскажут, как поступать, оценят серьезность ситуации».
Важный нюанс: чтобы человеку, который совершает домашнее насилие, вынесли официальное предупреждение и защитное предписание, которое временно выселит его из совместной с жертвой жилплощади на срок от трех до тридцати дней, по действующему закону жертвой семейных конфликтов надо стать два раза за один год. Олег Каразей рассказывает про случай в Гомельской области, когда женщина звонила в милицию в апреле, потом в сентябре. Насильника нельзя было по закону заключить под стражу, а потом – не успели, муж выбросил жену из окна.
«Только в текущем году за семь месяцев вынесено более 4500 защитных предписаний, при этом более 90% из них связаны с принуждением агрессора покинуть совместно занимаемое жилое помещение. То есть мы не вынуждаем жертву уходить к родственникам или искать кризисные комнаты, которые тоже есть в каждом районе республики. Сам насильник должен думать, где он будет ближайшие 30 дней проживать. Он может обратиться в райисполком, в каждом районе выделены места в общежитиях, там можно переночевать, в том числе за плату. Мы контролируем, чтобы предписание не нарушалось, иначе это основание для наказания вплоть до 15 суток ареста».
Что будет, когда эти 15 суток истекут? Что у нас с допустимыми мерами самообороны? И что у нас с кричащей статистикой по сексуальным домогательствам к детям внутри семьи? Вернемся к этим темам в ближайшее время.