Бремен. Фото: RAZAM e.V. - Belarusische Gemeinschaft
С какими проблемами сталкиваются переселившиеся в Германию политические беженцы из нашей страны? Точных данных, сколько именно беларусов приехало, спасаясь от режима Лукашенко и войны в Украине, нет. Известно лишь, в общем миграционном потоке, захлестнувшим ФРГ в последние годы, доля граждан Беларуси настолько мала, что в официальной статистике Федерального ведомства по делам миграции и беженцев (BAMF) они не упоминаются. Reform.by поговорил с тремя нашими соотечественниками о том, насколько легко им далась процедура легализации, а также получил комментарий от юристов организации RAZAM e.V., объединяющей беларусов в Германии.
Одной из причин, почему точной статистики нет, является тот факт, что не все политбеженцы просят о политическим убежище: кто-то легализуется по волонтерству, кто-то поступает в университет, кто-то подается на гуманитарный ВНЖ. Сразу отметим, не все наши соотечественники смогли пройти довольно сложные бюрократические процедуры и отказались от попыток остаться в Германии. Истории наших героев не претендуют на объективность или инструкцию по легализации. Мы не можем подтвердить достоверность озвученного. Но общее представление о том, с чем придется столкнуться при попытке легализоваться, эти истории дают. Почувствуйте особенности немецкой бюрократии и сложности адаптации.
Инициатива RAZAM e.V. — объединение беларусов, давно проживающих в Германии. Оно появилось в 2020 году, сейчас активисты объединения помогают с юридическими консультациями беларусским беженцам и адаптацией в новой стране.
Студенту Прохору Новицкому 24 года. В Беларуси он учился в МГЛУ, был студенческим активистом. Парня задержали 4 сентября 2020 года прямо в стенах университета, тогда ОМОН вбежал в МГЛУ и начался хапун.
«Задержали несколько человек, в том числе и меня, но нас отпустили в этот же день. Позже пришла смс-ка о приглашении на административный суд. Но у меня была настолько крутая адвокатка, которая даже от штрафа меня отбила», — рассказывает Прохор. После задержания активист ушел в академический отпуск, но, как говорит сам, его активность продолжилась.
12 ноября 2020 года в Минске сотрудники КГБ задержали десятерых учащихся и одного преподавателя университета; всех их арестовали по части 1 статьи 342 УК и осудили от двух до двух с половиной лет колонии.
«В этот день задержали многих моих знакомых и я снизил активность до минимума, потому что точно знал, что у одного из задержанных студентов плохо с кибербезопасностью и силовикам легко было бы проследить связь со мной. Но страну я не покинул», — рассказывает Прохор.
Беларус говорит, что в апреле прошлого года его вызвали на беседу в Следственный комитет по делу студентов. На самой беседе следователь намекал, что знает об активности молодого человека. Через несколько дней Прохор вылетел в Грузию, где прожил полгода. Пока Прохор жил в Грузии, он думал, в какую страну может двигаться дальше. Благодаря большому кругу знакомых он нашел волонтерский проект в Германии, в городе Грайфсвальд, который пригласил парня к ним на год в качестве волонтера.
«Процесс легализации был очень непростым, начиная с подачи на визу. Потому что мои документы не хотели принимать в посольстве Германии в Тбилиси: у меня не было ВНЖ, и моей принимающей волонтерской организации пришлось подавать запрос в миграционную службу Германии, чтобы они направили письмо в посольство в Тбилиси. Несмотря на то, что проект рассчитан на год и это указано во всех документах, визу мне дали на полгода, сказав, что продление на месте — это обычная процедура. По волонтерству в долгосрочных проектах предусмотрена национальная долгосрочная немецкая виза без права на работу, потому что волонтерский проект и считается работой», — объясняет беларус.
В марте 2022 года пришло время продлевать визу. Прохор говорит, что процесс продления должен был быть очень легким, потому что волонтерский проект еще идет, участие беларуса в нем подтверждено, проблем быть не должно. Но активист говорит, что в Германии весь процесс легализации зависит не столько от самих бумаг, которых нужно собрать огромное количество, сколько от специалиста миграционки, который с этими бумагами будет работать.
«Специалист, который работал со мной, несколько раз требовал у меня документы, которые уже от меня получил. Оказалось, что он забывал отметить в своем списке, что я их уже передал. Также он не хотел начинать обрабатывать мои документы, утверждая, что я не сдал ему отпечатки пальцев, хотя я сделал это еще при самом первом визите к нему. Обработку документов он начал только после письма моей немецкой коллеги, которая подтвердила, что в тот день она была со мной и видела, как я сдавал отпечатки пальцев», — рассказывает Прохор.
После того, как проект закончился, Прохор начал искать варианты, как остаться в Германии подольше. Парень решил поступить в университет. В процессе подачи документов в университет ему было проще — активист на тот момент выучил необходимые параграфы законов о легализации и мог легко отбиваться от миграционников, говорящих, что «это так не работает».
«Основной мотив работников миграционки не принимать документы был в том, что беларусские документы не выглядят в точности так же, как немецкие. В Европе документация очень унифицирована и поэтому здесь просто никто не знает, как правильно читать наши документы. Из-за этого часто возникали глупые ситуации типа «я вижу, что именно написано в вашем документе и это действительно дает вам право на это и это, но, к сожалению, сам документ оформлен не по форме и я не могу его принять». А проблема в том, что другого документа я физически принести не могу, потому что в Беларуси выдают только в такой форме», — добавляет Прохор.
На волонтерском проекте Прохор получал 400 евро в месяц. Сейчас Прохор получил стипендию на год от GFPS — фонда стипендий для людей из стран Восточного партнерства. Также Прохор сейчас занимается изменением волонтерского вида документа на студенческий, потому что студенческий позволит ему работать, но с ограничениями — до 20 часов в неделю. По словам активиста, цены на съем жилья колеблются: в Грайфсвальде за 300-400 евро можно было снять квартиру, а в Берлине за 500-600 — только комнату. Прохору жилье снимал волонтерский проект, сейчас же парень проживает в студенческом общежитии. Активист уточняет, что общежитие он смог получить, благодаря сопроводительным письмам от двух организаций, одна из которых — RAZAM e.V., которая помогает беларусам в Германии.
«Могу еще добавить, что без адреса и регистрации вы не можете делать почти ничего в Германии, потому что все бумаги здесь — это действительно бумаги, и министерства общаются с вами только по бумажной почте», — смеется Прохор.
На вопрос, понимают ли немцы ситуацию, в которой находятся беларусы, активист отвечает, что нет. И для Прохора это утомительно.
«Ощущается, что люди тут совсем вне контекста, они, правда, не понимают многих вещей, происходящих в Восточной Европе. От этого в общении сложно, потому что с каждым человеком надо постоянно заново объяснять, как жизнь выглядит у нас. От этого сильно устаешь, сложно общаться с людьми без общей травмы», — поясняет Прохор.
Супруги Анна и Александр Бондаренко раньше проживали в Крупках. Анна говорит, что они оба в прошлом индивидуальные предприниматели и всегда были людьми с активной гражданской позицией. В 2020 году их дочь Екатерина пошла собирать подписи за Светлану Тихановскую.
«Наш сын Илья еще учился в школе, и летом он помогал сестре как волонтер. Они вдвоем ездили в Минск и собирали подписи на Комаровке. В конце июля 2020 года к нам домой пришли силовики задерживать сына и дочь. После нескольких дней допросов и волокиты детей отпустили, и мы с мужем решили, что детям нужно уезжать в Украину (У Екатерины Бондаренко есть маленький сын, который вместе с матерью уехал в Киев — прим. Reform.by)», — рассказывает Анна.
Анна с мужем остались в Беларуси. По словам женщины, активно участвовали в маршах, сама Анна организовывала в Орше пикеты. Также женщина много писала о происходящем в стране на своей странице в социальной сети «Одноклассники». В апреле этого года страницы в «Одноклассниках» Анны и Александра попали в Республиканский список «экстремистских материалов».
«В феврале 2021 года нам пришли повестки в Следственный комитет в Минске. Это была пятница, мы с мужем в этот день передавали волонтерам в Минске передачи для политзаключенных. В почтовом ящике лежал конверт, в котором лежало четыре повестки: две — нам, две — детям. Мы собрали два чемодана и на следующий день, в субботу, улетели в Киев к детям», — делится своей историей активистка.
Семья Бондаренко прожила в Киеве до сентября 2021 года. Анна говорит, в мае 2021 года до нее дошла информация, что Германия готова принять 50 семей репрессированных беларусов. Действительно, 11 февраля газета Süddeutsche Zeitung сообщила, что власти Германии готовы принять пока не более 50 преследуемых беларусов, включая членов их семей.
«Мы написали всю историю нашей семьи, приложили доказательства, фотографии и послали почтой в немецкое посольство в Киеве. Ждали от них ответа три месяца. Потом нас пригласили на беседу с послом в Киеве. А 29 августа у нас на руках были билеты в Германию и сделанные визы. Сейчас мы проживаем в городе Ганновер», — рассказывает Анна.
По приезду семью активистов встретила беларуска, которая в Германии проживает уже более 20 лет. Она помогала землякам с переводом на немецкий, консультировала во всем. Активистам Центр трудоустройства (Jobcenter) выделил квартиру, в которой они живут всей семьей.
«Мы получили вид на жительство на три года. До мая 2022 года мы ждали интеграционные курсы (Интеграционные курсы (ИК) организованы правительством Германии для того, чтобы помочь приехавшим в страну интегрироваться в повседневную жизнь, изучить культуру и обычаи страны — прим. Reform.by). Пока что полгода нам нужно ходить на курсы, потом еще три месяца нужно будет изучать историю Германии. Также мы учим немецкий язык. Работать пока не имеем права. Живем только на пособие. Пособие составляет 400 евро на человека. Из этих денег вычитают за электричество — с каждого члена нашей семьи 20 евро в месяц», — объясняет беларуска.
Анна предполагает, что из-за войны сейчас беларусам тяжелее легализоваться в Германии, потому что режим в Беларуси поддержал агрессию России.
«Германия вообще очень скрупулезно относится к политбеженцам. Когда рассматривали наше дело, нам несколько раз писали и задавали дополнительные вопросы», — добавляет женщина.
Михаил Прико покинул Беларусь в конце 2021 года. Михаила задерживали на сутки, потом провели обыск по уголовной статье, но повторно не задержали. Парень уехал во Львов.
«Я прыняў рашэнне часова рэціравацца ва Украіну, пакуль гэтую крыміналку не закрыюць. Ва Львове я сустрэў вайну. Некаторы час валанцёрыў, але з’ехаў у Польшчу, так як заканчваўся мой тэрмін легальнага знаходжання ў краіне. У Польшчы я затрымаўся на некалькі дзён, каб перадыхнуць і зразумець сваё становішча», — рассказывает беларус.
Друзья Миши позвали его в Германию. В то время Бундестаг объявил, что будет принимать всех военных беженцев из Украины с любыми паспортами.
«Усім бежанцам з Украіны прапануюць атрымаць часовую ахову па 24 параграфы Закона пра знаходжанне. Пасля гэтага ўцякач атрымлівае дазвол на працу ў Германіі, бясплатны інтэграцыйны курс. Працу вам дапаможа знайсці мясцовая біржа працы Jobcenter. Жыллё таксама прадастаўляецца бясплатна, гэта можа быць гасцініца, хостэл або нават асобная кватэра. Але звычайна ўсе ўцекачы праходзяць праз агульныя пункты прыёму і жывуць у спортзалах, вагончыках ці спецыяльных шатрах на 100-300 чалавек», — говорит Михаил.
Беларус рассказывает, что Закон о пребывании, который описывал статус беженцев из Украины, все время менялся. На сегодняшний день он звучит так: если ты не гражданин Украины и хочешь получить временную защиту по 24-му параграфу, то должен иметь украинский постоянный вид на жительство, близкого родственника-украинца или статус беженца в Украине.
«Беларусы, якія выехалі з Беларусі пасля 2020 і афармлялі ўкраінскі часовы від на жыхарства — гэта не наш кейс. Вось так мы «праляцелі» з 24-м параграфам. Як гэта выглядае: ты атрымліваеш адказ з дэпартамента па справах міграцыі, што павінен пакінуць Германію да вызначанай даты, або падавацца на палітычны прытулак, які будзе разглядацца некалькі гадоў і ты з маленькай імавернасцю яго атрымаеш. Фактычна, цябе не выганяюць, а даюць час самому з’ехаць, бо лагеры для эмігрантаў не самае прыемнае месца. Таму амаль усе беларусы, якія прыехалі з Украіны ў Германію, пачалі з’яжджаць з Германіі ў Партугалію, якая выдавала часовы від на жыхарства на адзін год, або ў Польшчу, якая пачала выдаваць гуманітарныя візы», — рассказывает беларус.
Сейчас Михаил собирается уезжать из Германии. Говорит, что для него решение федеральных властей Германии непонятно, потому что, по их мнению, кто-то из беженецев имеет больше прав на легализацию, а кто-то меньше.
«Часовую абарону па 24-м параграфе я не атрымаў, бо не маю ўкраінскага пастаяннага вида на жыхарства, на палітычны прытулак у Германіі таксама не збіраюся падавацца, хоць і прайшоў праз рэпрэсіі і катаванні ў Беларусі. Таму што вельмі маленькі шанц яго атрымаць. Можна было б разгледзець варыянт з адкрыццём працоўнай ці студэнцкай візы, але для гэтага трэба нармалёвыя веды нямецкай. Таму буду з’язджаць», — добавляет парень.
— Скажите, беларусам в Германии выдают политическое убежище без проблем? Или есть с этим вопросы?
— Большинство беларусов, которые подали запрос на убежище в 2020 году, до сих пор ожидают решение. Было несколько случаев отказов людям, которые бежали в Германию по политическим причинам, и только несколько положительных ответов, нам известно о четырех. Но здесь дело в сложной бюрократической системе и многое зависит от того, как прошло интервью (прим. разговор миграционных служб с запрашиваемым политубежище). С этими проблемами сталкиваются не только беларусы, но также и люди других национальностей.
Если в интервью были противоречия или не удалось доказать, какие действия человек совершал, какие последствия после этих действий последовали и что именно грозит по приезду назад, то скорее всего будет отказ. Но это не значит, что соискателя убежища сразу депортируют в Беларусь. На решение BAMF можно подать в суд, и суд охотнее принимает решения в пользу пострадавшего, если вышеуказанные пункты можно доказать или объяснить те противоречия, которые возникли в ходе интервью. Правозащитники критикуют работу миграционных служб Германии, в прессе даже писали о том, что суды корректируют много отказов, которые были выданы федеральным ведомством.
— Какие есть сейчас трудности с легализацией в Германии у беларусов?
— Это в зависимости от того, какие возможности легализации рассматривать. Если взять какие-то общие черты немецкой системы, то это: сложная бюрократическая система, очень долгое время обработки как при подаче на убежище, так и при оформлении ВНЖ/ПМЖ, автономия федеральных земель. Дело в том, что некоторые процессы при оформлении документов в разных федеральных землях могут отличаться, соответственно, и решения могут по одному и тому же делу по-разному приниматься.
— Это правда, что у беларусов, которые приехали из Украины с начала полномасштабной войны, есть сейчас проблемы с легализацией в Германии?
— К сожалению, да. Большинство беларусов, которые бежали из Украины, не подпадают под упрощенную защиту для военных беженцев в соответствии с § 24 AufenthG (закона о пребывании), а должны подавать запрос на убежище (Asyl). С этой проблемой в Германии столкнулось большинство граждан третьих стран, которые бежали из Украины и которым небезопасно возвращаться в страну своего пребывания, за исключением нескольких стран. Большинство беларусов, которые бежали после событий 2020 в Украину, имели там временный вид на жительство, находились в рамках 90/180 дней или подались на убежище, но еще не получили ответа. Также Беларусь не относится к небезопасным странам, как Эритрея, Сирия и Афганистан, и небезопасность возвращения проверяется в единичном случае, обычно в рамках подачи на политическое убежище.
— А сколько беларусов приехало с начала войны из Украины в Германию?
— Статистики по количеству прибывших из Украины беларусов нет. Мы можем только примерно оценить количество, исходя из их запросов в нашу инициативу: их более тысячи.
Подпишитесь на наш телеграм-канал «Reform.by :: Лонгриды»