«Все прекрасно понимают, что это политический заказ», — интервью жены фигуранта дела PandaDoc

В августе глава PandaDoc Микита Микадо организовал проект помощи силовикам, которые уволились с работы из-за несогласия выполнять преступные приказы. В начале сентября были задержаны четыре сотрудника PandaDoc — главный бухгалтер Юлия Шардыко, директор Дмитрий Рабцевич, менеджер по продукту Виктор Кувшинов и HR Владислав Михолап. Их обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере. После почти полутора месяцев в изоляторе троим изменили меру пресечения, но Виктор Кувшинов все еще остается за решеткой.

Его супруга Александра Дикан, основательница центра защиты прав женщин «Ее Права», вынужденнно уехала из Беларуси. По БТ ее уже успели обвинить в организации женских маршей, а PandaDoc, спонсирующий «Ее права», соответственно, в финансировании протестов (центр это опроверг). Reform.by поговорили с Александрой о ее муже Викторе, который до настоящего времени содержится в СИЗО на Володарского, о том, как изменилась ее жизнь, и о том, как она отреагировала на появление некоторых коллег на гостелевидении

Саша, как чувствуете себя с сыном?

— Уже полтора месяца мы в Киеве, немного освоились, стали обживаться. Ищем квартиру и садик ребенку. Домой хочется, но я гоню эти мысли от себя. В Минске у нас дом, дворик, собака (сейчас за домом смотрят родители Виктора — прим. Reform.by). Все пошло в тартарары. Жили, все было хорошо — в один день все разрушилось. Я пытаюсь реальность принять как данность. Сейчас важно, чтобы вышел муж. А потом уже будем грустить по дому и по родине. 

Первоначально у меня было состояние перманентного горя, и в какой-то момент я поняла, что могу не выйти из этого состояния. Потому что было очень тяжело. Сейчас, конечно, уже появился внутренний ресурс.

Чем ты занимаешься в Киеве?

— Я работала в IT-компании в Минске и продолжаю там же работать удаленно. Со мной в Киев приехала мама, она помогает с ребенком. Меня очень много кто поддерживает, в том числе коллеги мужа. Это важно, что поддержка есть.

С момента задержания Виктора его дело как-то сдвинулось с места?

— Нет, ничего не изменилось. Адвокаты вообще под подпиской о неразглашении. То, что мы знаем — вменяется то ли 209-я статья, то ли 210-я. Якобы компания не платила налоги государству, и они присвоили деньги. Мой муж — директор по продукту, по веб-приложению. Он к административной части работы компании вообще не имеет никакого отношения. Витя косвенно засветился только тогда, когда следствие полезло в договор PandaDoc с центром «Ее права», и они увидели, что я его жена (PandaDoc оказывала спонсорскую помощь центру «Ее права», между ними был заключён договор — прим. Reform.by). Ну и в ходе допросов выяснили, что Витя — друг Микиты Микадо. Насколько я знаю, у них нет ничего, да в принципе и быть не может. Всё в компании чисто и в рамках правового поля.

У тебя есть подписка о неразглашении?

— Нет, я никто в этом деле.

На государственном телевидении был показан сюжет, что ты чуть ли не сообщница? 

— До меня доходили слухи, что меня хотят задержать. Возможно, я бы уже сидела вместе с ребятами в СИЗО, если бы была в стране. А возможно, что и нет. 

К Виктору пускают адвоката?

— Да. Адвокат ходит к нему каждый день и говорит, что Витя держится и ведет себя так, будто много лет сталкивался со следствием (адвокат так шутит). Насколько мы знаем, на мужа не оказывали физического давления. Витя держится стойко, понимает всю ситуацию. Его там не запугать, лишнего не говорит. Я знаю, что со стороны других заключенных к Вите очень хорошее уважение и он пользуется известностью. Я горда за мужа, что в такой обстановке он держится молодцом. 

Он пишет письма?

— Да, письма до него доходят. Он пишет в очень общих словах, что у него все в порядке, спрашивает про сына, про бытовые вещи. Не все можно написать, поэтому рисковать не хочется. Но он даже прислал мне в Киев букет цветов, а на День матери прислал открытку.

В своем инстаграме ты сказала: обещали, что мужа отпустят, поэтому ты долго молчала. Кто обещал?

— (вздыхает — прим. Reform.by) Ходили слухи. Меня со всех сторон просили молчать, и мы молчали и ждали. Я через десятое колено слышала, что нужно подождать и нельзя ничего публиковать, что через СМИ можно только навредить мужу. Они очень этого не любят.

Близкие люди просили не делать публичных заявлений?

— Нет, близкие не просили. Но как только задержали ребят, 2 сентября, со всех сторон говорили ничего не публиковать, иначе будет только хуже. Мы все равно опубликовали (информацию о задержании и деле — прим. Reform.by). И тут думали, что вдруг навредит. Но, повторюсь, муж продолжает находиться в СИЗО. 

Ты думала о том, что тебя могут обманывать?

— Когда самый близкий человек в тюрьме, и слышишь, что опубликование сделает только хуже, ненароком задумываешься. Я поняла, что нет никаких подвижек. Троих выпустили, прошло две недели, а Витя все еще в тюрьме. 

К нему, кроме следователей, приходят из других силовых структур?

— Я не в курсе всех деталей. Кто-то иногда похаживает, но редко.

Как думаешь, освобождение троих фигурантов связано с той встречей Лукашенко в СИЗО КГБ с политзаключенными?

— Думаю, что да. Чисто мое мнение, что это просто делается для картинки. Фигуранты дела PandaDoc никак не задействованы в политической жизни, как тот же Бабарико или Тихановский. Они не так ценны, если можно так выразиться, для Лукашенко, но могут создать хороший эффект, чтобы показать, что режим выпускает политзаключенных. 

Ты общалась с освобожденными фигурантами?

— Очень минимально. У них подписка о неразглашении. Важно понять, что они обычные ребята, которые никогда не сталкивались с жестокостью системы. Ребята вышли в тяжелом состоянии. Любого человека можно там надломить. В целом — я узнала, что у них все в порядке, и больше я их не дергаю. 

У тебя нет на них обиды?

— К Владу и Юле нет никаких претензий, и они себя очень достойно повели. Мне не хотелось бы говорить про всю ситуацию. Как сложилось, так сложилось.

Выступления освобожденных на госТВ — это, наверное, сильный удар…

— Да. 

Почему Виктора удерживают, как думаешь?

— Я думаю, что они его держат как заложника. Так бывает часто, когда берут несколько, потом некоторых отпускают, а некоторых оставляют под стражей. Витя очень принципиальный, и он не пошел ни на какое сотрудничество со следствием. Он не записывает никаких видео для БТ и ОНТ, и им не удалось его запугать. Даже сами силовики назвали мужа крепким «орешком» — мне об этом сказали те, кто подслушал разговоры тех, кто его допрашивал.

Они боятся любой публикации в СМИ, и им хочется, чтобы Витя вышел и молчал в тряпочку. Хотя я не думаю, что на свободе он трубил бы на весь мир. Но все прекрасно понимают, что дело PandaDoc — это политический заказ.

Что ты ожидаешь от будущего? 

— Я когда уехала из Беларуси, увидела со стороны, что ситуация для режима патовая. И я уверена, что победа будет за беларусским народом. Но понимаю, что процесс длительный, поэтому возвращаться в Беларусь в ближайшее время не планирую. Пока что задача — вытащить мужа из тюрьмы.