«Нам нужна какая-то другая стратегия». Андрей Егоров о стратегии демократических сил и планах КС

Координационный Совет беларусских демократических сил избрал своим спикером политолога и методолога Андрея Егорова. Журналист Reform.by поговорил с ним о возможном изменении стратегии, процедуре назначения и о том, будет ли Координационный Совет избираться голосованием.

— Когда анонсировалась реформа Координационного Совета, было озвучено, что делегатов будут выбирать с помощью цифровых инструментов. Этого не произошло, и делегаты, по сути, были назначены. Есть ли возможность, что в будущем процедура голосования будет как-то реализована? Например, голосованием диаспоры?

— Вопрос в том, что если мы выбираем протопарламент, который опирается только на диаспору, то мы ограничиваем возможность граждан Беларуси участвовать в этом. Возможно, в будущем имеет смысл половину состава делегатов формировать таким образом, чтобы вторая половина опиралась на представителей жителей Беларуси. Сейчас электронное голосование для представителей Беларуси сложно организовать. Подобный опыт был в 2021 году, когда цифровым голосованием выбирали делегатов «Схода». То, что развернулось далее по поводу этого «Схода» и его представителей, говорит о том, что мы сейчас вряд ли можем организовать открытую транспарентную процедуру выдвижения людей из Беларуси. Хотелось бы, чтобы люди из Беларуси были представлены в деятельности Координационного Совета.

— Может быть, даже ограниченное диаспорой голосование все же было бы лучше, чем процедура назначения?

— Процедура назначения была прозрачной. Она базировалась на делегировании людей от организаций. Здесь была выбрана модель непрямых выборов, а модель делегирования. Это лучше, чем просто отбор людей, как это происходило с первым составом Координационного Совета. Тогда Максим Знак и Ольга Ковалькова принимали решение, что вот эти люди должны быть в Координационном Совете. Модель делегирования — это среднее между прямыми выборами и отбором людей. Это определенная селекция людей в состав Координационного совета. И, честно говоря, мне сложно представить, как в нынешних условиях, если мы хотим иметь представителей из Беларуси в составе Координационного Совета и участие граждан в голосовании, как это может выглядеть? Если же мы хотим создать парламент диаспоры, ну, тогда да, наверное, можно.

— А по какому принципу попадали делегаты в Координационный Совет?

— По принципу выдвижения от организаций гражданского общества и политических акторов. Происходила фиксация кандидатов с точки зрения безопасности и с точки зрения того, что эти организации реально существуют, как они ведут деятельность, действительно ли они делегировали такого человека. Фактически на этих критериях осуществлялся отбор людей в Координационный Совет. 15 человек были отобраны из 50 свободных кандидатов, которые подавались, не от организаций. Кроме того, осталась часть людей из предыдущего состава.

— Как бы вы ответили на аргумент, что при таком принципе формирования люди в Координационном Совете никого не представляют, кроме своих организаций?

— Я бы согласился с ним. Конечно, эти люди никого не представляют, кроме своих организаций и тех целевых групп, которые выражают доверие этим организациям. Так дело и обстоит. Если мы имеем представителей коалиции протестных дворов в Координационном Совете, то это значит, что коалиция протестных дворов выражает доверие своему представителю и Координационному Совету. И на этом основании в коалицию входят разные структуры из Беларуси. Внутри Беларуси довольно много граждан за рамками этого представительства и доверия, которые выражают эти структуры, но никак мы не можем претендовать большее. Да, эта представительность ограничена принципом делегирования самого себя.

— Вы говорили, что видите Координационный Совет политическим субъектом, а не только платформой для обсуждения. На чем должна базироваться субъектность этого органа?

— На этом же и должна базироваться — на представительности интересов разных субъектов гражданского общества и демократических сил внутри Координационного Совета. Там сейчас формируются фракции, и между ними происходит непростой диалог. Они должны будут выработать какую-то политическую линию Координационного Совета.

— Какими вы видите отношения между Объединенным Переходным Кабинетом и Офисом Тихановской?

— Я вижу эти отношения как конструктивные. Это значит, что Объединенный Переходный Кабинет создавался параллельно с реформой Координационного Совета. Это все легитимируется решениями Конференции «Новая Беларусь», где реформировалась структура отношений внутри демократических сил. Создавался протоисполнительный орган и протопредставительный орган в виде Координационного Совета. Сейчас нужно установить фактически меморандум об отношениях с Объединенным Переходным Кабинетом, чтобы Объединенный Переходный Кабинет как-то предложил Координационному Совету возможность принимать отчеты Координационного Совета, выносить решения по этим отчетам, выражать вотум недоверия Кабинету, если его отчеты не соответствуют ожидаемым и не принимаются Координационным Советом, выражать свое мнение в отношении назначения всего состава переходного кабинета или отдельных его представителей. Я думаю, что эти вопросы все должны будут получить какое-то закрепление в виде меморандума или протокола о сотрудничестве совместной рабочей группы между Координационным Советом и Объединенным Переходным Кабинетом. Вот все это должно быть сделано в ближайшее время. Здесь нету никакого, как мне кажется, сопротивления со стороны Объединенного Переходного Кабинета.

— Будет ли Координационный Совет пытаться влиять на стратегию оппозиции, чтобы изменить ее? Я имею в виду инициативы по смягчению санкций в отношении режима Лукашенко, чтобы добиться освобождения хотя бы части политзаключенных.

— На данный момент Координационный Совет не выработал какой-то стратегической линии ни по одному значимому вопросу. Но, в принципе, если мы говорим об общей политической стратегии демократических сил, то Координационный Совет претендует на влияние. Поэтому понятно, что в отношениях с Координационным Советом и Переходным Кабинетом такая стратегия должна обсуждаться. Наверное, в перспективе можно ожидать каких-то изменений в общей стратегической линии. Мне кажется, она нужна. Если мы в течение последних полутора лет были не очень эффективны в достижении целей, то нам нужна какая-то другая стратегия.

— И какой она может быть? У вас есть личное видение?

— Мое личное видение заключается в том, что сегодня мы, во-первых, должны пересмотреть те установки, которые унаследованы с 2020 года. Потому что ситуация кардинальным образом изменилась. Это значит, что если появляются какие-то возможности сегодня в этих условиях, которые связаны, например, с переговорами по отношению к гуманитарным вопросам, освобождению политических заключенных, то их нужно использовать. И тут нужно быть осторожными, чтобы это не вело к сдаче собственных позиций. То есть, если мы можем использовать эту ситуацию, что-то в ней выиграть, то нужно это делать. Но если нет, то не стоит предпринимать простых движений, которые ослабят наши позиции. Второй момент — это украинская ситуация и Украина в целом. Украина сегодня — региональный лидер. Она кровью завоевала это положение. Без поддержки Украины — если мы смотрим на перспективу региона после завершения войны, мирных переговоров, новой конструкции безопасности в регионе — нам вообще сложно думать о себе как о силе, которая может кардинальным образом изменить ситуацию в Беларуси по поводу Беларуси. Нам нужен союз демократических сил и Демократическая Украина для того, чтобы менять ситуацию в Беларуси. Это еще одно направление, которое кажется мне критически важным.