Иллюстрация: "Пятая республика".
С момента проведения президентских выборов 2020 года Беларусь находится в состоянии политической неопределенности, что особенно актуализировало вопрос о легитимности власти и о представлении страны на международной арене. Этот вопрос не ограничивается лишь внутренними политическими процессами, но также касается международного признания.
Многие «проснувшиеся», заинтересовавшиеся политикой недавно, полагают, что поставленный в названии вопрос возник только после выборов 2020 года. Однако Беларусь живет c ним с 1996 года: начиная со второй президентской кампании (а совсем недавно мы дошли до седьмых «президентских выборов» в новейшей истории Беларуси), вопрос «кто представляет страну и насколько уверенное это представительство?», незримо витал в воздухе на многих международных площадках.
После политического кризиса 2020 года и массовой политической мобилизации беларусы и беларуски начали активно обсуждать идеи легитимности власти, доверия народа к власти и готовности подчиняться власти без штыков и избыточного насилия, а деятельность продемократических сил за рубежом Беларуси сделала международное измерение еще значимее. Ниже я порассуждаю, кто же сегодня «лицо» Беларуси и сколько у Беларуси ликов.
Ключевым словом каждого избирательного цикла в Беларуси применительно к международной реакции на выборы становится «признание». В отношениях между государствами признание — это односторонний политико-правовой акт. Его политический аспект предполагает, что государства признают или не признают новое государство или свежепоявившееся правительство в зависимости от своих интересов, в зависимости от политической конъюнктуры. Собственно, признание или непризнание — это часть внешней политики государства. У такого политического акта в то же время есть правовые последствия, например обмен послами, заключение международных договоров — все это возможно только между государствами и правительствами, которые признают друг друга.
В теории международного права и практике международных отношений традиционно выделяют несколько форм признания. Признание de jure, то есть юридическое признание, когда безоговорочно признается новое государство или власть. Классической формой, не обязательной, но часто используемой, являются приветственные или поздравительные заявления, в которых одно государство приветствует появление другого (именно такое заявление очень долго Россия ожидала от Беларуси по поводу, например, Абхазии) или глава одного государства поздравляет вновь избранного главу другого государства. Это – знак готовности государств взаимодействовать на высшем уровне и в полном объеме.
Фактическое признание или признание de facto — это взаимодействие с государством, с теми акторами, которые фактически реализуют власть (контролируют территорию и население), для каких-то значимых целей, часто, экономических. Однако такое признание – хрупкое, неустойчивое. Им признающее государство демонстрирует понимание, что сейчас именно в руках данных политических акторов фактическая власть, но также и сомнение в долгосрочном характере такой власти, или в легитимности и законности такой власти. Часто фактическое признание простирается довольно далеко: могут заключаться торговые соглашения, осуществляться контакты между официальными лицами, но не самом высоком уровне. Так, возвращаясь к ситуации с Абхазией – Беларусь контактирует с этим непризнанным образованием.
Фактическое признание приводит в итоге либо к юридическому признанию, либо к прекращению отношений. Первый вариант иногда в русскоязычном публицистическом контексте называют «ползучим» признанием, когда сначала взаимодействие между государствами фактическое, вынужденное, а потом происходит постепенное полное признание. В некотором роде именно на таких «качелях признания» колеблется Александр Лукашенко почти все свои каденции с 2001 года.
Признание ad hoc – признание ситуативное, ради конкретного случая. Его можно даже назвать подчеркнутым непризнанием, потому что вынужденные контакты с фактическими властями (например, переговоры) как бы предполагают признание, но государство, идущее на контакт, настолько не желает нормализации международного статуса таких властей, что подчеркивает временный и целевой характер контактов (например, дипломаты обговаривают условия освобождения своего гражданина).
Поскольку признание — акт политический, в международных отношениях нет обязанности признавать. В отличие от ситуации возникновения (самопровозглашения) новых государств, когда посредством признания демонстрируется реакция международного сообщества, т. е. то, насколько государства готовы взаимодействовать с новым субъектом (см. сравнение массовости признаний возникновения Косово и Эритреи), не ожидается, что государства будут реагировать на все выборы всех правительств и президентов. Однако о признании вспоминают, когда есть сомнения в законности прихода к власти (перевороты, революции, грубые нарушения национального законодательства). Именно поэтому государства и международные организации (например, ОБСЕ) особое внимание уделяют качеству проводимых выборов, подразумевая, что если во время избирательного процесса произошли серьезные нарушения, это может стать основанием для непризнания результатов выборов и как следствие — непризнания «избранных» таким образом властей.
Признание правительств (в самом широком смысле этого слова, включающем главу государства) обычно облекается в т. н. «молчаливую» форму, то есть своими действиями признающее государство показывает, что оно готово продолжить международное сотрудничество с новыми властями. Непризнание выражается явно, специальными заявлениями о непризнании и неготовности сотрудничать с тем или иным государством или правительством. То есть когда журналисты считают количество поздравлений, направленных Александру Лукашенко в связи с «победой на выборах», это не означает, что все те, кто поздравления не прислал, не признают его. Наоборот, для того чтобы говорить о непризнании, нужны прямые заявления, как, например, сделанные в 2020 году Литвой или Европейским Союзом.
2020 год был далеко не первым, когда Лукашенко столкнулся с непризнанием рядом государств результатов выборов и, соответственно, их неготовностью вести дела на уровне глав государств. Что отличает ситуацию 2020 года — это появление альтернативной силы, получившей признание. Саморепрезентация и позиционирование продемократических сил со временем претерпела некоторые изменения, статус «избранной президентки» был воспринят Светланой Тихановской не сразу и не полностью. Тем не менее в качестве по-разному называемой лидерки беларусского народа ее признали Литва, Европейский Союз и на уровне фактических контактов с ней продолжают взаимодействовать многие государства Европы и мира.
Важно отметить, что непризнание Лукашенко и неготовность ряда государств и международных организаций с ним взаимодействовать, не влияют на международно-правовой статус Республики Беларусь как государства в целом. Никто не сомневается в том, что Беларусь – суверенное государство, со своей внутренней и внешней политикой, реализуемой собственным государственным аппаратом. В частности, продолжают работать под руководством министра иностранных дел назначаемые Лукашенко дипломаты во многих странах мира; делегации Беларуси участвуют в работе органов международных организаций, таких как ООН, ОБСЕ и др.
Признание или непризнание Лукашенко влияет на отношения на высшем уровне: Беларусь давно не осуществляла т. н. государственных визитов, то есть визитов главы государства, на европейском континенте. Эти функции сейчас фактически выполняет Светлана Тихановская. А Александр Лукашенко осуществляет такие визиты в отношениях со странами Африки и Азии. Таким образом, можно констатировать ситуацию частичного признания и это частичное признание могут записать себе в актив силы по обе стороны идеологического барьера. Для международных партнеров у Беларуси два лика: авторитарный и демократический.
Для теоретического осмысления статуса акторов, которые называют себя демократическими силами Беларуси, и в первую очередь, Светланы Тихановской, использовалось несколько конструкций, таких как правительство в изгнании или орган, представляющий народ, борющийся за самоопределение. Признание в таком качестве носит целевой и ограниченный характер. И да, для таких властей в изгнании признание имеет гораздо большее значение, чем для властей, фактически контролирующих территорию и население. Самый сложный вопрос, на который очень трудно дать ответ правительствам в изгнании: «Над кем вы власть? Кого вы представляете?». Значимость таких органов сохраняется до тех пор, пока уверенный ответ на аналогичный вопрос не сможет дать власть внутри страны.
Таким образом, если говорить об органах государства, получается, что для граждан и их жизни внутри государства, лицом страны является действующая власть (то, что продемократические силы называют «режим»): местные исполкомы, региональные подразделения Министерства юстиции, образования, здравоохранения и пр., — являются лицом государства для всех, кто в нем живет. Для той части беларусок и беларусов, которые были вынуждены выехать и обоснованно опасаются вернуться в страну из-за политически мотивированных преследований, это лицо превращается в репрессивную маску. Никаких государственных услуг держатели паспорта Беларуси получить не могут, особенно после принятия т. н. «паспортного указа», который фактически запретил оказание консульствами Беларуси целого ряда административных услуг выехавшим гражданам Беларуси. В такой ситуации надежды возлагаются на альтернативный центр власти, что выражено в запросах к продемократическим силам относительно лоббирования возможностей легализации, апофеозом чего стал проект т. н. паспорта новой Беларуси — своеобразная попытка продемократических сил действовать как власть во внутренних делах. Так продемократические силы пытаются быть «лицом власти» для вынужденно уехавших.
Признание — традиционный инструмент отношений между государствами, но в современном мире международное измерение значимо и для гражданского общества. Двойственность общественных ликов Беларуси появилось из-за вытеснения за границу наиболее гражданственно и политически активных. Тем не менее на уровне гражданского общества сохраняется некоторая преемственность, невзирая на попытки ликвидации огромного количества организаций гражданского общества (ОГО). Взаимодействие с международными партнерами как неправительственными, так и международными межправительственными организациями, продолжается. Многие ОГО были вынуждены уехать за пределы Беларуси, но они продолжают свою деятельность. Возник своеобразный феномен гражданского общества «на удаленке». Находясь в изгнании, эти ОГО продолжают работать для своих целевых групп, которые чаще всего находятся внутри страны. Такие организации продолжают заниматься помощью, активизмом, международной адвокацией. Они остаются в глазах своих международных партнеров, т.е. как бы признаются ими, беларусскими организациями, представляющими всех беларусов и беларусок. Это удаленное представительство возможно благодаря тому, что сохраняются связи, репутация, знания того, как это делать (см. дискуссию в рамках проекта «Пятая республика»). Лицом Беларуси общественной остаются многие организации в изгнании, работающие в области правозащиты, медиа, культуры, образования и т. п.
Таким образом, международное представительство Беларуси стало многослойным. Ответ на вопрос о том, кто сегодня представляет Беларусь на международной арене, не сводится только к личине действующей власти или лицам продемократических сил, но также включает спектр ликов гражданских организаций, которые продолжают свою деятельность, несмотря на репрессии. Сложный баланс деятельности всех этих структур, как внутри страны, так и за её пределами в условиях длящегося политического кризиса зависит и от внутренних факторов, и от геополитических капризов международного признания.
***
Праект «Пасля 2020: ад палітычнага поля да палітычнай супольнасці» з’яўляецца працягам праекта «Пятая рэспубліка» і накіраваны на садзейнічанне інфармаванаму і структураванаму дыялогу аб бягучых палітычных выкліках і аб будучыні Беларусі. Гэтае абмеркаванне асабліва актуальнае для беларускай дыяспары, якая сёння становіцца галоўнай пляцоўкай палітычных дыскусій аб фармаванні новай палітычнай рэальнасці.
Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции Reform.news.
