Диалектика террора: амнистия для избранных

Изображение: Reform.by

Если кто и возлагал надежды на послабления для политзаключенных в связи с амнистией к 80-летию со дня освобождения Беларуси, то они разбились о сегодняшнее совещание у Александра Лукашенко. Осужденных по «террористическим» и «экстремистским» статьям амнистия вновь не коснется. Можно легко подобрать множество убедительных аргументов в пользу их освобождения, но у режима собственная диалектика террора.

Термины «экстремизм» и «терроризм» беларусский режим использует для борьбы с политическими оппонентами и инакомыслием. О том, что предстоящая амнистия не будет распространяться на осужденных по «террористическим» и «экстремистским» статьям, по итогам прошедшего совещания заявил министр внутренних дел Иван Кубраков. По его словам, с таким предложением выступило МВД, и оно было поддержано. Понятно, что инициативы ведомства Кубракова находятся в прямой зависимости от пожеланий самого Лукашенко, и министерство просто не отважилось бы вносить предложения, которые не получат одобрения правителя. Так что можно смело утверждать — лично Лукашенко не намерен делать никаких послаблений тем, кому инкриминированы политические статьи.

В основу нового законопроекта МВД предложило положить позапрошлогодний закон об амнистии. Два года назад она была приурочена к учрежденному режимом Дню народного единства. Само название введенной в обиход даты вроде как обязывало власти пойти на компромисс и освободить хотя бы часть осужденных по политическим мотивам. Но этого не произошло — те, кто был осужден за преступления «террористической или экстремистской направленности», под действие прошлой амнистии не подпали.

То же самое повторяется и с амнистией-2024. Формально закон о ней должен будет принять новый состав парламента, однако иллюзий тут нет — выступать против воли правителя и предложений силовиков депутаты, конечно же, не отважатся. Даже если допустить, что кто-то из них придерживается иной точки зрения, что тоже вряд ли.

Так что, несмотря на неоднократно озвученные призывы, «переворачивать страницу» режим не намерен. Наверху прекрасно понимают, что общество под гнетом репрессий затаилось, но не сломалось. И опасаются, что любое снисхождение способно вернуть ему надежду и спровоцировать новый кризис. Не зря же министр Кубраков заявляет, что «на сегодняшний день проблема остается». Власть исходит из того, что освобождение может быть воспринято как ее слабость. Такова диалектика террора в ее восприятии.

Казалось бы, несложно найти не один десяток разумных и убедительных доводов в пользу того, чтобы отпустить на свободу пусть не основных политических противников, так хотя бы тысячи тех, кто получил сроки за комментарии, лайки, донаты и прочие деяния, которые как минимум странно относить к категории тяжких преступлений. Но нет — никакая эмиграция, кадровый голод и прочие актуальные проблемы не дают режиму оснований идти на компромиссы. А ведь, ослабив давление и репрессии, можно было бы снизить деструктивное влияние на беларусскую ситуацию хотя бы части этих факторов.

При этом власти всерьез рассматривают поправки, в случае принятия которых за ряд преступлений может применяться наказание, не предусматривающее лишение свободы. Среди них, по словам председателя Верховного Суда Валентина Сукало, организация занятия проституцией или вовлечение в занятие проституцией при отсутствии отягощающих обстоятельств. Так что комментарии в соцсетях режим рассматривает как гораздо более тяжкое и общественно-опасное деяние, чем организация борделя. В сущности, это все, что нужно знать и понимать о его мотивации. Как и большевикам в свое время, уголовный элемент режиму ближе, чем политические оппоненты. Поэтому коррупционеры, жулики и мелкие воришки попадают в категорию избранных. А идеологические противники останутся отбывать свои сроки.

Да и мотивов отпускать на свободу осужденных по политическим статьям у режима на сегодняшний день нет. Что он получит, кроме появления в обществе ощущения того, что репрессии пошли на спад? Свою роль, скорее всего, играет и желание оставить политзаключенных как предмет для торга на «черный день». А то, что режим не намерен отпускать не то что лидеров протеста, а даже рядовых его участников, может свидетельствовать о том, что в будущем торге начинать он намерен с малого. Иначе, выйди сейчас на свободу основная масса осужденных за «экстремизм» и «терроризм», в его руках останутся лишь масштабные фигуры. Которые власти намерены беречь как главные козыри напоследок, если уже совсем припечет. Не будем забывать о российско-украинской войне, перспективы которой пока туманны. И беларусский правитель вполне может рассматривать политзаключенных как инструмент для торга в случае неудачного для себя исхода этого противостояния.

Хотя вполне возможно, пойди власти в случае с предстоящей амнистией другим путем и освободи хотя бы часть политических, это бы, наоборот, вызвало рост симпатий к ней у некоторой части общества. Не замечать репрессий, живя в стране, невозможно. Даже если они не ударили по конкретной семье, то наверняка затронули кого-то из соседей, коллег или знакомых. Выход на свободу этих людей мог бы повлиять на отношение к действующему режиму, несколько снизив градус противостояния в обществе. Но на общественное мнение ему наплевать. Им руководят исключительно собственная выгода и страхи, возможно, даже преувеличенные. Добавим сюда килотонны мстительности. Эта гремучая смесь и влияет на принимаемые решения.