Из стенограммы брифинга МВФ в Вашингтоне 20 июля 2017 года:
Вопрос: Беларусь и МВФ продолжают переговоры 2 года. Какой нынешний статус этих переговоров, они приостановлены? Может ли наступить момент, когда станет очевидно, что подготовленные за это время документы уже неактуальны и работу придется начать сначала?
Ответ: Все верно. Переговоры о трехлетнем EFF с Беларусью были. Был визит представителей МВФ в июне — просто чтобы обсудить развитие экономической ситуации в последнее время накануне подготовки грядущей Статьи 4. Обсуждение программы находится в режиме ожидания до того момента, пока мы не получим ясных фактов о высоком уровне поддержки программ, предложенных МВФ. В первую очередь это касается государственных предприятий и сектора ЖКХ. Наша следующая миссия в Беларусь, как я отмечал ранее, будет осуществлена в рамках консультирования по Статье 4. Поездка запланирована на конец октября.
Очень часто можно услышать такую мысль — вот была себе страна, хорошая, счастливая, никого не трогала, процветала, все были сыты и довольны. Тут в эту страну ворвался МВФ, навязал свои программы, дал требования, и начался голод, геноцид и война. Фишка вот в чем — в сытые страны МВФ не приходит. Более того,
Фонд вообще не приходит никуда, пока его не позовут. А зовут МВФ, когда в экономике все очень плохо, ж#па в экономике.
Задача МВФ — тушить пожар. Если страна обратилась в МВФ за помощью, в этой стране уже на момент обращения все очень и очень плохо. Поэтому когда говорят, что страна обратилась к МВФ и потом там началась война, геноцид и прочие ужасы, скорее всего нарушена причинно-следственная связь. К сожалению, мы не можем провести эксперимент, а что было бы с этой страной, если бы она не обратилась в МВФ. Аргумент не очень корректный.
Надо признать, МВФ — это собрание лучших экономических умов планеты, лучших теоретиков, лучших практиков. Экономика, как и медицина, не обладает универсальными рецептами. Иногда рецепты могут не сработать, иногда диагностика может быть ошибочной. Но мы же не говорим, что медицина вредна, когда человека лечили-лечили, а он взял и умер. Мы понимаем, что медицина нужна, но она не дает гарантии излечения. Экономика тоже живая наука. Есть много вопросов, на которые окончательных ответов нет. Особенно много таких вопросов возникло после последнего глобального экономического кризиса. Поэтому утверждать, что любая рекомендация МВФ обязательно окажется безгрешной и гарантированно сработает без тяжелых последствий, нельзя. К сожалению, более компетентного и грамотного экспертного центра по экономике в мире нет.
МВФ как организация возник после Второй мировой войны, когда сформировалась современная международная валютная система. Фактически, основная задача МВФ — решать проблемы с дефицитом, нехваткой иностранной валюты у стран-участников. Если копнуть еще глубже, то выяснится, что Второй мировой войне предшествовала Великая депрессия, которая была мировым финансово-экономическим кризисом. В то время многие страны участвовали в валютных войнах, а в качестве решения проблемы с нехваткой иностранной валюты использовали девальвацию.
Проблема нехватки валюты может быть двух видов — тоже самое происходит и на уровне отдельного человека или фирмы — есть проблема с ликвидностью и есть проблема с платежеспособностью.
В первом случае возникает кассовый разрыв — срочно нужны деньги, сейчас их нет, а завтра будут. Например, страна выращивает и экспортирует кофе, нормально живет, денег на все хватает, но случается неурожай и в данный момент денег нет. МВФ может дать какую-то сумму, понимая, что страна будет продавать свой кофе и через год, пять, десять лет вернет кредит.
Бывают проблемы с платежеспособностью, когда человек, фирма, страна ведет дела так, что у нее денег нет и не будет — хронически тратит больше, чем зарабатывает. В этом случае
задача МВФ не дать рыбу, а дать удочку.
Проанализировать, какие проблемы приводят к тому, что у страны хронический дефицит иностранной валюты. Во-первых, выявить эти проблемы, а во-вторых, эти проблемы решить. МВФ может выявить проблемы, сообщить об этом правительству, Центробанку, сказать «вот, болевые точки, исправляйте». И под эти реформы дать денег. Стране нужны деньги здесь и сейчас, но без реформ деньги стране будут нужны постоянно, поэтому просто так давать деньги смысла нет. Программа расширенных реформ (EFF — Extended Financing Facility) направлена на то, чтобы помочь стране провести реформы и решить проблему нехватки денег. Кстати, ровно такую программу МВФ сейчас реализует вместе с Украиной.
Важно сказать, страны, которым эти реформы предлагаются, очень часто противятся. По совершенно различным причинам. Иногда МВФ говорят: «вы тут со своими советами глобалистскими не понимаете нашей специфики». «Ваши советы у нас здесь не сработают, у нас все по-особенному». Надо понимать, что эксперты МВФ сталкивались с таким количеством экономических кейсов по всему миру, что любую проблему, какая только может быть, они, извините, сожрали, переварили и превратили в природные удобрения высшего класса. Поэтому когда они в какой-то стране слышат «ой, вы знаете, у нас тут национальная специфика», ровно такую же национальную специфику они уже видели в двадцати африканских, азиатских или латиноамериканских странах.
Второй момент. Очень часто слышны обвинения в политической ангажированности. Например, в Беларуси: «Америка нас не любит, Европа нас не любит, у них контрольный пакет в совете директоров МВФ, никаких нам денег не дадут». На самом деле,
никакой политической ангажированности у МВФ нет.
Более того, у них нигде и никогда не было чисто политических требований в классическом понимании этих слов. Ни одной стране при выделении кредита они не будут задавать вопрос, а есть ли у вас политические заключенные, есть ли смертная казнь, насколько прозрачны у вас выборы, есть ли сменяемость власти. Ни один из этих моментов не мешает МВФ выделять кредиты, если достигаются договоренности по экономическим вопросам. Возможно, единственное исключение, которое можно вспомнить — МВФ обсуждал кредит с Россией, велась очередная Чеченская война и вроде как из-за Чеченской войны фонд России денег не дал. Особенность той ситуации — России, на самом деле, эти деньги не очень-то были и нужны. Других похожих примеров нет.
Чисто экономические требования МВФ властями стран могут восприниматься как политические. Простой пример, когда МВФ говорит Беларуси, что одна из основных проблем — это хронически неэффективные государственные предприятия и надо их реструктурировать, т.е. приватизировать или закрыть, потому что их реанимировать нельзя, а работников выгнать на улицу. Формально — это экономические требования, но властями эти требования воспринимаются как политические, потому что они идут вразрез тем лозунгам, с которыми популисты пришли к власти.
Это общие вещи, а если вернуться к нашей беларусской ситуации — около 2 лет идет обсуждение возможного кредита МВФ Беларуси. Обсуждаются суммы в 3-3,5 млрд долларов, звучала ставка — под 2,28% на 10 лет — это намного дешевле любых других способов заимствования.
МВФ предлагает не просто дать деньги, а говорит: «давайте разберемся, какие проблемы есть в стране, и что необходимо сделать, чтобы таких проблем больше не было». И называет какие-то ключевые вещи — в первую очередь неэффективность государственного сектора, а он у нас огромный. Если задача любого предприятия — зарабатывать деньги своему владельцу, то у нас государственные предприятия регулярно деньги уничтожают. Они убыточные, им дают кредиты, они их не возвращают, потом им опять дают кредиты под гарантии государства, затем государство за них эти кредиты возвращает. А если вспомнить, что у государства никаких денег нет и это деньги налогоплательщиков, то выходит,
зачем-то существуют предприятия, которые уничтожают деньги налогоплательщиков, наши деньги, мои деньги.
Еще одна серьезная проблема, на которую указывал МВФ — это перекрестное субсидирование, когда население оплачивает лишь часть коммунальных услуг. Казалось бы, это здорово! Но бесплатных пирожных не бывает. За то что население за коммуналку платит сильно меньше себестоимости, предприятия за это переплачивают, включают дополнительные расходы в себестоимость, это включается в цену продукции. Потом беларусы, которые очень дешево по мировым меркам платят за ЖКХ, ходят, удивляются «а чего это там в Литве и Польше еда дешевле, зайдешь в магазин — там все дешевле».
МВФ предлагает поднять оплату услуг ЖКХ для населения до 100%. Но не просто взять и поднять, а при этом разобраться, как эта стоимость складывается. Навести порядок в ЖКХ. Может быть, себестоимость услуг ЖХК, если разобраться, окажется в два раза ниже.
Когда поднимался вопрос о реструктуризации предприятий, подразумевалось, в том числе, и закрытие. А это означает — выгнать людей на улицу. Очевидное возражение — вы что же, людей массово на голодную смерть обрекаете? Что они, безработные, будут кушать? Фокус в том, что в нашем «социально-ориентированном» государстве, как выяснилось, абсолютно нет никакой социальной защиты безработных. Не считать же такой защитой пособие по безработице в 10 евро, которые еще надо постараться получить и отработать? Поэтому
любые рекомендации МВФ комплексные.
Они не говорят «давайте закрывать неэффективные госпредприятия». Они говорят «да, их надо закрывать, но в вашей системе непонятно, что делать с безработными и они умрут с голоду. Поэтому давайте создавать систему социальной защиты безработных, поднимать пособие до прожиточного минимума, создавать систему переобучения. Когда эта система будет создана, тогда давайте заниматься реструктуризацией, закрывать предприятия, не опасаясь, что кто-то будет голодать».
Любые требования МВФ идут в увязке, там невозможно найти, хотя у нас пытаются, вредного требования. Но нужно понимать, что такие реформы, такая реструктуризация в краткосрочном периоде всегда будет болезненной — доходы будут сокращаться, кто-то будет терять работу. Это неизбежно. Это плата за то, что после проведения реформ уровень жизни будет расти. Других возможностей, шансов улучшить жизнь нет вообще.
Можно разбить переговоры на два блока. Первый блок — это принципиальное обсуждение реформ, которые надо сделать: «Давайте будем делать это». Беларусское правительство отвечает: «Нет, не будем, вы не понимаете нашей специфики. То, что вы нам предлагаете, вредно». МВФ это слышал 100500 раз, но они проявляют определенную гибкость. Если правительство по каким-то элементам сильно упирается, они готовы подвинуться. Готовы сказать: «Ладно, давайте будем делать эту реформу не сейчас, а потом».
Например, в Украине программа EFF действует и ближайший транш привязывался к земельной реформе, чтобы ввести по сути свободную куплю-продажу земли. Этому в Украине очень противятся, и МВФ согласился — «к ближайшему траншу не надо вводить рынок земли, а вот уже к следующему будем вводить». Это процесс нормальных переговоров, когда с одной стороны — специалисты МВФ, с беларусской стороны — руководство Нацбанка и экономического блока правительства. Тут специалисты, там специалисты, находят общий язык, одни подвинулись, другие подвинулись. О чем-то договорились.
А дальше возникает совершенно другой блок проблем. У нас в истории уже былопыт сотрудничества с МВФ в 2009-2010 годах. Беларусы начали проводить реформирование — что-то сделали, что-то не сделали. Фонд выделил ресурсы по программе «стенд-бай» (кредит, который предоставляется странам-членам МВФ в зависимости от их потребностей) в общем объеме на 3,5 млрд долларов и как только деньги были получены, беларусы сказали «а нафиг нам эти реформы, ничего не будем делать». Там было соглашение с МВФ, под этим соглашением стояли подписи главы Нацбанка и председателя правительства. Но оказалось, что эти подписи особо ничего не стоят.
В МВФ не дураки, они увидели, что в Беларуси так бывает — можно заключить соглашение и не исполнять.
Они себе это на ус намотали и знание применяют сейчас, т.е. авансом никаких денег выделено не будет. А порядок будет такой — заключается соглашение, в котором будут прописаны реформы. Беларусь начинает соглашение исполнять, исполнять быстро и так, чтобы изменения были необратимыми. Один из любимых методов беларусской стороны — сделать процесс настолько медленным, выполнить за год на 10%, а потом взять и отмотать назад.
Но если выполнять предложения по реформированию экономики на 90%, то отменить их результаты уже нельзя. При этом деньги МВФ будет выделять частями, траншами. Показал, что что-то реально делаешь — получи кусочек денег, еще что-то сделал — еще кусочек. Так формируется очень эффективная гарантия того, что пацанов из МВФ снова не кинут пацаны из Дроздов.
На брифинге в Вашингтоне 20 июля представитель Фонда в очередной раз произнес фразу, с которой начинаются, продолжаются и заканчиваются все переговоры МВФ и нашего правительства: «Беларусь должна продемонстрировать приверженность глубоким структурным реформам и эта приверженность должна быть поддержана на самом высоком уровне».
Переводя с дипломатического на обычный человеческий язык —
реформы должен поддержать президент, глава государства.
Они убедились на практике, что подпись премьера и руководителя Нацбанка в нашей стране может ничего не означать. Поэтому они ведут переговоры, договариваются, но потом требуют под договоренностями «расписаться кровью». Документ должен подписать президент, и никто другой. По мнению МВФ, это послужит гарантией исполнения договоренностей. Так это или не так — вопрос отдельный.
Отсутствие прогресса за эти два года выражается не в том, что беларусское руководство и МВФ не могут договориться о допустимых уровнях безработицы, условиях реструктуризации ЖКХ или стоимости предоставляемых этой индустрией услуг, а в том, что даже когда беларусские министры говорят «мы обо всем договорились, все вопросы сняты, осталось пару технических нюансов», все упирается в подпись главы государства.
Александр Лукашенко подпись под программой реформ ставить не хочет.
Для него это реальная политическая проблема, это противоречит его лозунгам «чарка и шкварка», «всем папиццот» и т.д. 20 июля представитель МВФ в очередной раз просто напомнил «о поддержке на самом высоком уровне». «Будет поддержка, пацаны, обращайтесь. Не будет, значит, hold on».
Экспертам, руководству экономического блока правительства, руководству Нацбанка необходимость реформ абсолютно очевидна. Понятно, что экономика неэффективная, понятно, что нужно что-то делать, понятно, что мы живем, наращивая пирамиду долга, берем новые долги, чтобы отдать старые. Но, по ощущениям, понимания на самом верху необходимости реформ нет, а обсуждать реформы Александр Лукашенко готов вынужденно в тот момент, когда «деньги очень нужны». И как только деньги МВФ становятся нужны не так сильно, тут же возникает мысль «а пошли они к черту со своими непонятными реформами».
Ситуация, когда деньги нужны «не так сильно», случилась у нас прямо сейчас.
В июне 2017 года пролился «денежный дождь».
Беларусь разместила два транша еврооблигаций на 5 и 10 лет — с погашением в феврале 2023 года и в июне 2027 года — в объеме $800 млн и $600 млн соответственно. Доходность пятилетнего транша была установлена на уровне 7,125% годовых, 10-летних облигаций – 7,625% годовых.
Получен очередной транш кредита ЕФСР в размере $300 млн. Вроде бы на финишной прямой договоренность с Россией на $700 млн кредита.
Эти деньги позволят без проблем закончить 2017 год, обслуживать и возвращать все долги. И даже хватит на часть потребностей 2018 года по погашению евробондов, выпущенных в 2011 году.
Возникает соблазн у беларусской стороны на самом высоком уровне задаться вопросом «Зачем нам нужен МВФ с их деньгами и с их реформами?»
Получается классический вариант «чем хуже, тем лучше», или наоборот. Когда ситуация в экономике плохая, денег нет и взять негде, только у МВФ, мы соглашаемся на все реформы и кажется, что вот-вот что-то изменится. Но затем ситуация попускается, находятся деньги и процесс реформ откатывается назад.
Есть такое понятие «реформы сделают себя сами». Некоторые реформы так или иначе произойдут. Вопрос лишь в том, будет ли идти процесс контролируемо и управляемо, или это случится само по себе, неуправляемо как цунами. Когда мы говорим о неэффективных предприятиях — можно либо их реструктурировать, либо вообще ничего не делать.
Что будет, если вообще ничего не делать?
Неэффективное предприятие бесконечно долго существовать не может, и если не принимать решения его закрыть, продать, оно само по себе «станет колом». Весной 2017 года было много публикаций в СМИ о «тунеядцах» и жизни в регионах, что там происходит с промышленностью. На уровне лозунгов у нас «всех поддержим, ничего не остановим», а в реальности в небольшом городе 20 лет назад было 10 промышленных предприятий, а сейчас ноль. Показывают фотографии, съемки — все бурьяном поросло, все разрушилось. Это пример реформ, которые делают себя сами. Еще раз,
если предприятие неэффективно, бесконечно долго оно существовать не сможет.
Представим, что мы живем на границе 19 и 20-го века. Массового производства автомобилей еще нет, а массовое производство телег уже никому не нужно. А в нашей стране 10 фабрик по производству телег. Что нам с этим делать? Давайте будем поддерживать, нам это досталось в наследство от наших отцов и дедов. Понятно, это абсолютно бессмысленное занятие. Что с ними ни делай, как их ни поддерживай, очевидно, пройдет 10-20 лет и в мире ни одного завода по производству телег не останется.
В нашей ситуации, обладая заводами «Горизонт», «Интеграл», МАЗ, МТЗ, надо понять, сможем ли мы сделать рывок и получить конкурентную способность на мировом рынке. Либо признать, что шансов для этих заводов нет и такие предприятия похоронить. Перестать тратить ресурсы в никуда.
Не для всех очевидна простая идея — сейчас строить завод, чтобы обеспечивать только беларусский рынок, бесполезно. Откроют завод в Китае с объемом производства в 10-100 раз больше и за счет экономии на масштабе сделают продукт дешевле. Нужно производить то, что конкурентоспособно на мировом рынке. Нужно пройтись по каждому предприятию и посмотреть. Либо грузовик МАЗ будут производить так, чтобы МАЗ продавался во всем мире, либо завод не должен работать вообще.