Фото: facebook.com/pukst
Два проекта, три ипостаси, и это не считая работы культурным обозревателем и актером. low-fi клипы, и low-fi альбомы. Когда речь идет о Сергее Пуксте, в последнее время нужно уточнять: именно о Пуксте идет речь? Или о его проекте Георгий Добро? Или о True Litwin Beat?
«Все смешалось» в многогранной личности беларусского музыканта и художника: не успеваешь среагировать на концерт True Litwin Beat, как Георгий Добро выкладывает клип, только оценил клип, как уже Сергей Пукст поделился новой песней. Не удивительно, что новый альбом «Никто» именно Сергея Пукста, записанный опять же low-fi и опубликованный артистом на BandCamp, прошел как-то почти не замеченным в череде информационных поводов.
И все же мы пишем почти, потому что обозревателю Reform.by показалось важным зафиксировать этот момент — Сергей Пукст публикует свой седьмой сольный альбом, по-прежнему настаивая на том, что слушать — это работа, которая определяет личность. И к слову, именно сегодня беларусскому музыкальному экспрессионисту исполняется 49 лет.
— Сергей, извините, но начну с технического вопроса. Заметила, что большинство композиций в вашем новом альбоме — короткие, не более трех-четырех минут. Например, есть трек «00», который длится и вовсе 35 секунд. «Никто» производит впечатление такого сборника кратких высказываний. Вам не интересна сейчас «длинная» мысль?
— Короткая композиция не означает короткую мысль. Зачастую я слышу как несколько минут длятся композиции, которые не стоило и затевать. По большому счету, в моих коротких треках уже все есть. Я в них все сказал. Зачем тогда растягивать на два-три куплета то, что можно сказать в одном?
Просто современный слушатель привык, когда ему все рассусоливают. Как только он слышит какой-то ритм, атмосферу, он перестает слушать, начинает моментально «отрубаться». А здесь, раз — и все кончилось. Что? Где? А-а, надо было слушать. Я хочу ввергнуть слушателя в обстоятельства, чтобы он не успевал «отключиться».
— Как создавался этот альбом?
— Собиралось по сусекам, честно говоря. Не помню уже, когда написал заглавную композицию «Никто», но сейчас появилось желание собрать все воедино. Не гнаться за абстрактным студийным качеством, а делать так, как получается. Тем более, что многое приходится создавать, исходя из тех возможностей и ресурсов, что есть.
— Те же самодельные клипы?
— Да. Я снимаю их на мобильный телефон. Тот же «Никто», «Из неба в пруд», «На марсе» создавались из каких-то обрывочных съемок, где мне важно было уловить определенное состояние. К слову, одно из видео монтировал мой сын Всеволод Сергеевич.
Таким образом, у меня получается такое максимальное творческое самообеспечение (смеется). Но, в конце концов, и самопальными средствами получается сказать то, что тебе нужно.
— Любовь к low-fi обусловлена тем, что это самый доступный инструмент, или это все-таки что-то другое — необходимое в данный момент средство высказывания?
— Я бы сказал, что это моя реальность.
Знаете, есть такая травма советских людей, когда они «бились» за качество записи. Начиная с советского времени и в девяностые, очень важно было качественно записаться. Но люди тогда не улавливали один важный момент: в несовершенстве записи таится больше возможностей, чем недостатков. И заметьте, как мы заслушивались ласковым теплым потрескиванием любимых наших исполнителей – того же Гребенщикова, скажем, с их наивной реверберацией. И потом, когда они стали писаться качественно, воздух в их прекрасных пленочных шуршаниях, схлопнулся в вакуум. Поэтому я считаю, что low-fi предоставляет массу возможностей для этого непроизвольного полета фантазии.
Во-вторых, можно вспомнить еще такое достаточно жесткое ограничение как FM формат. Он отсеивал и отсеивает песни не только в силу некачественной записи, но в силу характера самой музыки. Но сегодня эта проблема, как говорится, снята жизнью. Так что, low-fi для меня — это сознательное решение, и, конечно, в моих условиях наиболее практичное.
— Вопрос к названию альбома. Очень хочется полюбопытствовать: кто этот «Никто»?
— Это тот, кто во всем виноват (смеется). На самом деле, «виноват никто» — это строчка из заглавной песни альбома. Композиция — об ответственности за то, что ты делаешь. Никто не виноват в твоих обстоятельствах. Ты живешь в своей жизни, и это — твоя жизнь. В сопряжении с текущей ситуацией выбор остается за самим человеком. Ты делаешь все сам.
— Сергей, вы у нас один из немногих модернистов на беларусской музыкальной сцене, и для вас принципиальна работа с музыкальной формой. Мне интересно: время влияет на ваш выбор формы? Для вас важно отвечать на то, что называется «вызовами» времени? Важен резонанс времени и формы?
— Честно говоря, я уже лет десять назад перестал об этом задумываться.
Естественно, я слежу, вижу, что происходит вокруг. Но тут уже ты начинаешь верить в свои средства и умения. И понимать, какую новую свою краску можешь в этот мир привнести.
Тут есть еще и такая проблема. Сейчас вокруг в музыкальном плане есть много всего, но на уровне именно музыки, а не саунд-дизайна редко встретишь интересную мысль, движение, ту же яркую мелодию. Чтобы тебя что-то увлекло, нужно очень постараться поискать. В таком антураже, в конце концов, авторское начало, в силу той же избыточности информации, перестало быть приоритетным. Возможно, именно авторское и можно назвать модернизмом.
Но сейчас вокруг просто категорический дефицит уникальности, уникального авторского звучания.
— Почему это происходит?
— Знаете, еще в фильме «Внутреннее», который вышел лет десять назад, я говорил о том, что как только музыку начнут раздавать бесплатно, музыка и станет бесплатной. Как раз это в мейнстримном поле и случилось.
Безусловно, на актуальной музыкальной сцене есть люди, которые думают, создают интересные вещи, их даже стало намного больше, и работают они намного лучше, чем раньше, но их усилия не являются определяющими. Это не гранж, где новаторство по умолчанию было заложено на уровне саунд-дизайна. Потому что к этому времени уровень музыкальной мысли уже приблизился к нулю — случилось то, о чем я тогда и говорил.
— Если говорить о том, что сейчас главным каналом потребления музыки является интернет, и мы погружены в сетевую коммуникацию, где большое значение имеют наши интересы, какие бы подсказки вы оставили слушателю, чтобы он нашел вашу музыку? Представим, что есть облако тэгов к альбому «Никто». Чтобы там было?
— Сложно сказать. Возможно, тэг «хорошая музыка». Потому что если бы я считал иначе, я бы ее просто не выкладывал (смеется).
— Был бы там тэг, скажем, «Беларусь», «депрессия»?
— Безусловно, людям нужно давать маячки. Но дело в том, что мир всегда больше чем эти лайки и смайлики, эмоджи, на которые человек, по сути, «раздерган». Напишешь, «депрессия», и ничего другого потом не увидят. Сегодня тэги — это, скорее, очень удобный рычаг, для того чтобы найти необходимое эмоциональное состояние, нежели точный музыкальный ориентир. Поэтому я «эмоциональных» тэгов ставить, пожалуй, не буду.
— «Хорошую музыку» оставляем?
— Я бы оставил. И в такой музыке есть много чего, замечу. Да, это короткий альбом, но там нет одного определяющего настроения. Подчеркну, что я не пишу функциональной музыки, это, простите, не «sax for sex».
И, на мой взгляд, человек всегда больше, чем одна эмоция.
— Для вас важен контекст?
— С некоторых пор нет. Мои альбомы появляются, когда накапливается что-то новое относительного того, что я делал раньше. И мне кажется, что у каждого с возрастом появляется свой контекст. Так что, я бы сказал, что у меня свой персональный контекст, что не отменяет в каком-то смысле и его сопряжения с контекстом общественным.
— Для вас музыка может быть политической?
— Да, но она должна все равно оставаться музыкой.
Например, песня «Солнечный круг» Аркадия Островского — политическая, с таким явным идеологическим посланием. Но при этом она какая-то удивительная. Известная чилийская композиция Hasta Siempre – чудесный, совершенно уникальный мотив. В «Мурах» замечательная мелодия, все прекрасно. Я хочу сказать, что эмоциональное воздействие — да, важно, но для меня все равно важно услышать что-то новое. И как ни странно, именно поэтому, в этом отношении мне не очень интересен, скажем, Боб Дилан. На мой взгляд, музыки у него почти нет либо она чересчур подчинена тексту. Стихи — замечательные, и не случайно ему за тексты дали Нобелевскую премию. Но музыки, повторюсь, там, по-моему, почти нет.
— Расскажите о ваших текстах в альбоме. Какого они года? Есть 2020-2021-ого?
— Есть. Но я сразу хочу сказать, что я пишу тексты по-разному. Чаще всего песенный текст может сложиться из нескольких удачных стихотворений, случается, даже разных периодов. К счастью, в этом плане у меня есть роскошь никуда не торопиться. И я могу выбирать из всего, так сказать, корпуса своих произведений.
Но я понимаю ваш вопрос. Вы спрашиваете о том, есть ли в альбоме реагирующие тексты. Есть рефлексирование ситуации, я бы так это назвал.
— На вас повлияли события 2020 года?
— Да, повлияли. Но я не тот музыкант, который будет говорить об этом прямо.
— Есть слушатель, к которому вы обращаетесь этим альбомом? Можно вашу музыку назвать проводником определенных состояний, мыслей?
— Мне нужно, чтобы человек проснулся и начал слушать музыку. В ней все есть. Это моя ключевая задача, между прочим, на протяжении всей моей жизни. И отсюда стремление к лаконизму, и желание как угодно подействовать на слушателя. Потому что, если что-то живое осталось, я надеюсь, что птичка моей музыки проклюнет это зернышко мысли (смеется).
— Сергей, вопрос совершенно абстрактный, но в контексте нашей беседы возникает сам собой: почему вам так важно, чтобы человек искал и слушал музыку?
— Потому что это свойство живой личности. На мой взгляд, сегодня человек все делает впроброс: ест на ходу, покупает на ходу, читает, люди все делают не вникая. Музыкантов, художников, кинематографистов, литераторов загнали в арт-хаусный загончик, а нормальные ребята смотрят футбол и едят чипсы. Это самая оптимальная функция, которая в Беларуси сейчас имеет свои крайние проявления.
Для чего человек должен слушать музыку? Для того, для чего он делает все остальное. Чтобы он мог понимать все, что происходит. Глобальное вникание в процесс — это и есть культура. Хоть для кого-то это и звучит слишком пафосно.
В конце концов, я сейчас пришел к такому почти поп-звучанию. Где-то я даже не задаю себе определенных планок, и часто не решаю серьезных музыкальных задач. К сожалению, я уже научен опытом, что какие-то мои сложные построения, в принципе, никто не слушает. Просто я разрешаю себе такую конвенциональную форму, но глобально задача осталась той же. Чтобы люди начинали прислушиваться.
— Сергей Пукст, скажем, 2011 года и Сергей Пукст 2021-го — это разные люди?
— Они разные, потому что пройден определенный цикл. Десять лет – это десять шагов за свой собственный десятилетней давности горизонт.
Десять невидимых миру шагов за ширмой Георгия Добро и True Litwin Beat.