Встреча со священником в ИУОТ 26 в деревне Гиновичи. Фото: orthos.org
В последние месяцы в Беларуси все чаще звучит слово «химия» в необычном для многих контексте: «отправили на химию», «дали три года химии». Так в народе называют один из видов наказаний по уголовным статьям — ограничение свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа. А зазвучала «химия» из-за множества уголовных дел, связанных с политическими событиями.
Таких дел с начала избирательной кампании 2020-го и до сих пор заведено более 1270-ти (подсчет ведет лишенный регистрации правозащитный центр «Весна»). Приговоры выносятся постоянно, чаще это лишение свободы в колонии, но уже более 150 человек по таким делам осуждены на ограничение свободы в исправительном учреждении. Большинство на 1,5-3 года, но есть и сроки по пять лет. Из тех, кто признан политзаключенными, на момент публикации уже 70 человек отправлены отбывать «химию» в исправительные учреждения.
Так что же такое эта «химия»? В каких условиях там живут люди, как они работают, хватает ли им заработанного, чтобы обеспечить себя? Reform.by попросил рассказать об этом людей, которые отбывали или продолжают отбывать такое наказание. Мы собрали немного фотографий и видео из мест ограничения свободы, а также узнали у правозащитника, нарушает ли этот вид наказания права человека.
Это вид ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа (ИУОТ). Порядки в ИУОТ регламентированы главой 8 Уголовно-исполнительного кодекса.
Осужденные живут в корпусах, похожих на общежития. Норма жилой площади на одного, по закону, — не менее 3 кв. метров. Осужденные находятся под надзором и обязаны выполнять правила внутреннего распорядка, при этом платят за проживание, покупают еду за свой счет, сами готовят, стирают и убирают. Все осужденные обязаны работать, часто их направляют на низкоквалифицированный и малооплачиваемый труд. Покидать территорию учреждения можно только с разрешения администрации. При этом осужденным можно пользоваться телефоном и интернетом. Иногда можно получить разрешение выехать домой на несколько дней.
За нарушение порядка и условий отбывания наказания осужденные получают взыскания: внеочередное дежурство по уборке, выговор, изоляция на срок до 10 суток в ШИЗО или ИВС. При наличии трех и более взысканий осужденный считается злостным нарушителем и может быть привлечен к уголовной ответственности за уклонение от отбывания наказания и отправлен в колонию.
«Химия» с направлением в УИОТ может быть назначена на срок от 6 месяцев до 5 лет. Не назначается несовершеннолетним и пенсионерам, беременным, женщинам и одиноким мужчинам, воспитывающим детей до 14 лет или детей-инвалидов, больным туберкулезом, ВИЧ/СПИД и венерическими заболеваниями, а также иностранцам. Один день, проведенный в СИЗО или колонии, на «химии» считается за два.
Фигурантов одного дела нельзя помещать в одно учреждение.
В теории человека могут направить на «химию» в тот же город, где он живет – тогда он сможет продолжать работать на своем прежнем месте. Осужденным, у которых нет взысканий, спустя четыре месяца могут разрешить жить с семьей в арендной или собственной квартире в том же городе, при этом ограничения с осужденного не снимаются: он обязан находиться дома в определенное время, не употреблять спиртное, не ходить на развлекательные мероприятия, приходить отмечаться в УИОТ. По словам правозащитников, им неизвестны факты предоставления таких преференций людям, осужденным по «политическим» делам, обычно их отправляют в УИОТ далеко от дома.
Название «химия» для этого вида наказания появилось в советское время, когда осужденных отправляли на стройки разных предприятий, нередко — связанных с химической промышленностью.
В Беларуси 29 исправительных учреждений открытого типа в разных городах и в сельской местности (данные с сайта ДИН МВД). Они находятся в ведении Департамента исполнения наказаний МВД.
Мы разыскали людей, которые отбывали или отбывают наказание в исправительных учреждениях открытого типа, и попросили их рассказать об условиях проживания и работы, заработке, особенностях внутреннего распорядка и отношении администрации. Надо понимать, что у нас сегодня нет возможности проверить достоверность слов героев, но мы доверяем своим источникам.
Минчанин Влад был осужден в 2017 году по статье о хулиганстве на 2 года лишения свободы. Мужчина отбыл в колонии восемь месяцев, а потом был переведен на химию, где провел еще почти полтора года.
«Жили в общежитиях, похожих на казармы. У нас было четыре секции, в каждой из которых в среднем около 50 человек, общая кухня, общий туалет. Моя секция была самой маленькой: на 40 человек, пять метров в ширину, десять метров в длину, двухъярусные нары, у каждого осужденного полка и место в шкафу.
Мы часто ездили играть на другие «химии» в футбол, волейбол — типа соревнований между химиями, — так вот все «химии» визуально абсолютно разные. Наше учреждение было самое новое и еще с нормальными бытовыми условиями.
Работа у нас была зачастую на пилораме или на какой-нибудь стройке, но были и те из осужденных, кто работал в шаурмечной или обувь ремонтировал. Работу можешь найти сам, но при условии, что туда смогут устроить еще несколько осужденных, дабы следить и контролировать было легче, чем бегать им по работам отдельно за каждым (администрация так говорила).
На тех работах, куда осужденных устраивает администрация, платят немного. Я получал рублей 300-400. Были те, кто получал и под тысячу рублей, но таких людей очень мало.
На «химии» хватало осужденных, которые оставались без поддержки родственников. Но я не видел такого, чтобы люди голодали, если у них не хватает денег. Внутри нашего учреждения осужденные помогали друг другу, поддержка всегда была. (Дополнение Reform.by: по Уголовно-исполнительному кодексу, если у осужденного нет собственных средств, администрация должна обеспечить ему питание, а он потом возместит его стоимость).
Наше учреждение находилось недалеко от бобруйской колонии №2, в ней есть овощные склады, там подрабатывали осужденные с «химии», и им разрешали брать овощи.
Со стороны администрации рычагов давления на осужденных много: могут и протокол выписать, и трехдневный отпуск домой не подписать, могут отправить на зону за абсолютно любые нарушения. За полтора года я помню три случая, когда людей отправляли обратно в колонию. Нарушения выписывали практически каждую неделю, мне дали нарушение за то, что я не поднялся вовремя (не услышал сирену подъема). Нарушения выписываются и за небритость, и за неправильно заправленную постель. Многие получали нарушения из-за того, что умудрились после работы выпить алкоголя. Кстати, за нарушение человек может поехать на десять суток в одиночную камеру в ближайший ИВС».
Минчанин Игорь (имя изменено по просьбе героя) был осужден на 9 лет лишения свободы по ст. 328 УК о распространении наркотиков. В ИУОТ он провел год и недавно, уже в 2021-м, освободился.
«Я был переведен с ИК в ИУОТ за хорошее поведение, там условия отбывания гораздо лучше, чем в колонии. Если ты не нарушаешь режим содержания, то милиция на тебя не обращает внимания, а жизнь как в обычном общежитии, только с утренними и вечерними проверками.
В моем учреждении мне дали время для того, чтобы найти работу. Я искал три недели, но вообще, все зависит от личного отношения начальства. Мне не сказали ни слова, что долго ищу. Но кому-то через неделю уже говорили, что нужно шевелиться. Если человек работу не находит, его сама администрация учреждения отправляет, куда посчитает нужным.
Я работал на автомойке — это один из неплохих вариантов. График был с 8.00 до 20.00. Мне давался 1 час 20 минут на то, чтобы добраться от работы до комендатуры и успеть за это время зайти в магазин за продуктами. Если человек новенький, только прибывший, и пока не работает, ему нужно писать заявление на выход в магазин, чтобы с администрацией его сводили туда.
Зарплата у меня была сдельная: я получал 23 процента от сделанной работы. Выходило в среднем 500 рублей в месяц, бывало и больше — зависит от погоды и того, как загрязняются машины.
Но есть и другие работы, где платят по 20 рублей в день, там условия ужасные, и некоторые осужденные получают по 350-400 рублей в месяц. Например, это работа на лесопилках или в каком-нибудь колхозе, где нужно днями навоз лопатой разгружать. Тут, около исправительного учреждения, есть открытые объекты, где большая текучка кадров, так как люди приезжают и уезжают постоянно. (Открытые объекты — это рабочие места, где можно работаь «химикам». Одному работать нельзя. Если осужденный нашел себе работу, то ему нужно найти себе напарника, чтобы администрации учреждения было проще контролировать осужденных — прим. Reform.by).
В нашем общежитии было порядка 115 осужденных. Общежитие состоит из двух этажей, на каждом этаже комнаты, от 4-местных до 20-местных. В моей было 12 мест, но к концу моего срока осталось 9 человек. Кровати двухъярусные, в комнатах есть холодильник, телевизор, тумбы, шкаф, все остальное можно приобрести самим, то есть обустроить свой быт. Но некоторые вещи можно только с разрешения администрации, такие как стиральная машина, микроволновая печь. Кухня общая, на каждый этаж своя, туалет общий на этаже, есть душевая кабина. Но горячей воды у нас не было, поэтому многие искали работу, где имеется душ. За общежитие осужденные платят. Мы платили в неотопительный сезон 15 рублей в месяц, в отопительный — около 50 рублей.
У осужденных два выходных в неделю, но у меня из-за графика получался один выходной. В выходной надо с 9 утра до 12 делать генеральную уборку в общежитии, а еще обязательно посещать лекции от администрации. Кстати, администрация может «предложить» подписаться на газету от МВД, от этого лучше не отказываться, мы опасались, что отказ могут посчитать нарушением.
Свидания краткосрочные разрешены, в любой день с 8 до 21 часа, но в самой комендатуре находиться с близкими очень напряжно. Обычно все пишут заявление на выход в город продолжительностью до четырех часов. Посылки осужденным в ИУОТ может отправлять любой. Но особо нет нужды в них, лучше на банковскую карточку перевести деньги».
Минчанин Андрей тоже был осужден по 328-й статье — на 5 лет лишения свободы. Он отбывал наказание в колонии в Могилеве, потом ему смягчили срок и отправили в Гомельскую область на «химию», там мужчина в 2019 году пробыл два месяца.
«Здание построено по типу общежития: общая ванная и санузел на несколько комнат, есть душ, горячая вода, плита и холодильники. Это сильно отличается от того, что происходит в лагерях: там на двадцать человек один санузел. В общежитии жило около 120 человек, в комнатах было по три-четыре человека. Если ехать на химию «с воли», то, конечно, первое время людям тяжело привыкнуть к общему быту. Но если приехать после отбывания наказания в колонии, то сразу чувствуешь «замену наказания на более мягкое».
За коммуналку нужно платить самостоятельно, готовить еду нужно самостоятельно. Покупать ее можно либо через «е-доставку», либо в магазине после работы в городе, либо получать посылки или передачи от родственников.
Когда я заехал, мне вручили список вакансий. Для администрации «химии» важно, чтоб как можно больше людей работало в одном месте: это облегчает контроль. Есть список открытых объектов, на которых уже трудоустроены заключенные, и если повезет, то будет возможность выбора, а если нет — отправят туда, где есть место. Работа в основном предоставляется низкооплачиваемая и тяжелая, в моем случае это была стройка. За месяц с лишним работы по договору подряда мне заплатили 400 рублей, из которых ещё нужно было заплатить за проживание.
Администрация в целом адекватная, если ходить на работу, то встретить кого-то в погонах на территории «химии» получается крайне редко. Но когда сидишь без работы, например в выходные, нужно присутствовать на лекциях от начальника отряда или другого представителя администрации. В теории можно и по заявлению выйти в город, но это разовые случаи.
Со свиданиями проблем нет, но разрешают только краткие. В здании общежития есть маленькая комната для свиданий, либо можно выйти на территорию и посидеть в машине».
Михаила отправили на «химию» в Минск из родного города неподалеку. Он отбывал там год — с начала 2019 года по 2020 год (статью называть не захотел).
«Как только прибываешь в учреждение, тебе дают ознакомительный лист, там список с именами и фамилиями всей администрации ИУОТ, и ты должен со всеми познакомиться. Это значит, нужно лично к каждому прийти в кабинет, чтобы этот человек поставил роспись: от дежурных и их помощников до начальника учреждения. Иногда могут роспись поставить не сразу, а дать сначала задание — например, помыть пол в коридоре.
Комнаты в общежитии были на шестерых, обычно живет от четырех до шести человек. Платить за общежитие нужно было около 30 рублей.
По правилам внутреннего распорядка запрещено лежать и сидеть на спальном месте, то есть в выходной день в свободное время можешь сидеть только на табуретке. Если помощник дежурного или сам дежурный увидит заключенного спящим, то может дать задание в виде, например, уборки кабинета милиционера, мытья милицейской машины или полов в коридоре. Еще каждое утро после проверки осужденных дежурный распределяет на влажную уборку комендатуры.
Работают все осужденные. Работают на абсолютно разных работах и зарабатывают тоже по-разному. Кто-то 400 рублей, а кто-то 2400. В основном работают на заводах МАЗ, МТЗ, ещё в ЖЭС, на стройке, а также на свалке мусор перебирают. Место, где будет работать заключенный, определяет администрация. Добираешься до работы и с работы сам, тебе на это выделено время, чаще всего один-два часа, смотря в какой части города ты работаешь. Времени зайти в магазин за продуктами хватает, но не более того. Я работал в частной строительной фирме и зарабатывал 400 рублей два года назад.
Чтобы заработать выходы в город или отпуск домой на выходные, нужно было принимать активное участие в общественной жизни учреждения».
В этом учреждении на данный момент отбывают наказание пять политзаключенных: Юрий Карнилович, Виталий Литвин, Юрий Савицкий, Владимир Талатынник и Ромуальд Улан. Там же, в одном отряде с Карниловичем, уже довольно давно находится на «химии» Александр (имя изменено редакцией в целях безопасности героя), который рассказал нам о гомельском ИУОТ.
«В моем исправительном учреждении сейчас ремонт: половина здания нежилая и доступа туда нет, жилых только три этажа. Живет на них приблизительно по 30-45 осуждённых, на каждом этаже своя кухня, свой душ и туалет. В некоторых комнатах живут по два-четыре человека, в комнате профучетников — восемь.
На профилактический учет можно попасть за нарушения. Политический заключенный (Карнилович — прим. Reform.by) попал на этот учет сразу, как приехал. Это значит, что у него каждые два часа проверки, а выйти в город он может только в сопровождении сотрудников администрации исправительного учреждения. Политические заключенные в нашем учреждении пока что носят обычную бирку.
С работами сейчас стало хуже. Раньше люди могли работать по своей специальности, и открытых объектов было больше. Сейчас же объекты, на которых работает меньше троих «химиков», закрыли, а заключенных устроили на «Гомсельмаш». Пока я был учеником четыре месяца, моя зарплата составляла 140 рублей, сейчас чуть больше.
Администрация не несет ответственности за то, куда человека устроили, даже если ему там платить толком не будут. Оплата общежития сейчас составляет от 28 по 35 рублей, в зимнее время доходила до 56 рублей. Если заключенный задерживает оплату жилья, ему выставляют нарушение. Короче, без поддержки родственников прожить в моем исправительном учреждении достаточно сложно, но скажу, что за 400 рублей прожить вполне реально.
Выходных в неделю два дня, но в нашем учреждении последняя суббота месяца рабочая. Такой график составили на заводе, а администрации исправительного учреждения подписывает его на свое усмотрение. Выходной день всегда начинается с проверки в шесть утра, даже в праздничные дни. От подъема до команды «отбой» на кроватях даже сидеть запрещено.
В моем учреждении нет комнаты свиданий. Свидания проходят на подходе к дежурной части, на глазах всей дежурной смены».
В 2017 году Дмитрия осудили на четыре года «химии» за драку. В ИУОТ мужчина отбыл 1,2 года, потом на него за нарушения завели уголовное дело по ст. 415 УК и отправили в могилевскую колонию строгого режима на два с половиной года.
«Условия пребывания на «химии» не могу назвать хорошими. Нас заставляли подписываться на газеты от Департамента исполнения наказаний, а если отказываешься, могли цепляться по разному поводу и вменять нарушения. Я снял про быт на «химии» видео и выложил в интернет, на следующий же день со мной приехали беседовать различные подполковники, меня посадили в изолятор и возбудили на меня дело по 415-й статье.
Мы жили в центре Осиповичей в общежитии, на первых трех этажах жили обычные люди, а на четвертом и пятом — «химики». Платили за общежитие около 13 рублей в месяц. «Химиков» отправляли на самые низкооплачиваемые работы, многих ребят отправляли работать в колхозы, которые не платили людям по три месяца. Если человек задерживал оплату за общежитие из-за нехватки денег, на него оформляли нарушение и накладывали ограничения в перемещении вне учреждения.
Денег, конечно, не хватает на проживание, без поддержки родственников очень сложно выжить на «химии». Среди заключенных был пожилой человек, у него не было никакой поддержки с воли. Этого дедушку отправили в колхоз работать, его зарплата составляла около 200 рублей, при этом ему ее еще и не платили по три месяца. Обычно таким арестантам помогают другие, те, кого поддерживает родня. И это хорошо, ведь как еще человеку можно выжить.
Еще администрация использовала труд осужденных на ремонте общежития. У меня была сложная ситуация в семье: умер отец и нужно было ехать на похороны, а чтобы дали отпуск домой на три дня, нужно, чтобы не было на заключенном ни одного нарушения. У меня была договоренность с администрацией, что я вставлю окно и поклею обои, а мне за это снимут нарушение. Я сделал ремонт, но меня так никто и не отпустил, а отправили на строгий режим».
В осиповичском ИУОТ сейчас отбывают наказание пять политзаключенных: Виталий Брюх, Виктор Денисенко, Александр Кулаго, Александр Поливода и Ян Рымарев.
«Если говорить в целом, ограничение свободы с направлением в учреждение или без направления — это иногда хорошая альтернатива лишению свободы. Но мы, беларусские правозащитники, ограничение свободы с направлением в учреждение открытого типа расцениваем как лишение свободы. Потому что человек все равно находится в том месте, которое не может покинуть, на него налагаются определенные ограничения», — объясняет Reform.by юрист лишенного регистрации правозащитного центра «Весна» Павел Сапелко.
Ограничение свободы как вид наказания, отмечает он, есть и в европейских странах. Например, в Чехии люди живут в общежитии с хорошими условиями, а работают в примыкающем к исправительному учреждению доме престарелых. В России «химия» называется принудительными работами, у них такой вид наказания заработал с 2014 года.
«Так что само по себе ограничение свободы в ИУОТ как вид наказания не нарушает права заключенного — нарушает права реализация этого самого наказания. Например, осужденному часто несправедливо оплачивается работа, также часто работы поручаются явно не соответствующие способностям и возможностям человека. Иногда это просто унижающая работа.
Самая нелепая ситуация, связанная с ограничением свободы — это то, что администрация исправительного учреждения берет осужденного за руку и ведет к нанимателю, тем самым принуждая к труду. Отказаться от работы осужденный не может, потому что автоматически становится нарушителем.
Из новой практики в отношении политзаключенных-«химиков» — это то, что некоторые из них носят желтые таблички со своими именами и стоят на профучете как склонные к экстремизму. На перекличке эти люди должны выкрикнуть, что являются лицом, склонным к экстремизму, у них ограничения по перемещению. Например, в магазин эти люди могут пойти только в сопровождении администрации учреждения. Кроме того, часто осужденного человека направляют не в то учреждение, которое близко находится к его месту проживания, а на совсем другой конец страны. Это дополнительное давление на человека.
Всегда, когда появляются политзаключенные в местах лишения свободы, у правозащитников появляется больше информации о внутренней атмосфере исправительного учреждения. А так, в принципе, ситуация с нарушениями в исправительных учреждениях открытого типа, была сложной и до нашего времени. У «химиков» есть 45 пунктов правил, которые им нельзя нарушать, соответственно, администрация легко может вменить нарушение. Например, за неоплату общежития. И теоретически уже за это осужденному могут ограничение свободы заменить на лишение свободы.
Поэтому лично я никогда не считал ограничение свободы легким наказанием. В беларусских реалиях на осужденного очень много рычагов давления, которые могут привести его к настоящему лишению свободы. Если «химик» нарушает правила внутреннего распорядка, на него возбуждают уголовное дело по ст. 415 УК, проходит суд, и человека отправляют в колонию еще на дополнительный срок», — резюмирует Павел Сапелко.
Да, активиста и правозащитника Володара Цурпанова. Ему вынесли приговор 24 декабря в суде Могилевского района по двум эпизодам оскорбления судей по ст. 391 УК. Дали 3 года «химии». В начале февраля Цурпанова направили в ИУОТ №46 в Круглом. Однако 16 марта стало известно, что мужчину поместили в СИЗО тюрьмы №4 в Могилеве по ст. 415 УК — «Уклонение от отбывания наказания в виде ограничения свободы». Согласно постановлению, осужденный «допустил ряд нарушений порядка и условий отбывания наказания». Среди них упоминается лежание на кровати в неразрешенное время и незаправленное спальное место. Сам Володар Цурпанов на своей странице в Facebook утверждал, что дело на него завели за то, что он соглашался работать на «химии» только при соблюдении его трудовых прав — требовал минимальную зарплату, гарантированную государством.
* * *
Понравился материал? Успей обсудить его в комментах паблика Reform.by на Facebook.